— От такого слышу! Пустомеля, бабий пересмешник!
Аке, чинивший у костра прохудившийся сапог, поднял голову и захохотал.
— Ильмо, твой раб ведет себя так, будто он сын ярла!
Калли на миг смутился, опасливо взглянул на Ильмо, но тут же надменно задрал подбородок.
— Может, и ярла! По крайней мере мой отец был воином. А твой — не знаю. Что-то я не слышал о подвигах воинов из рода Каукомьели! Только девок воровать горазды!
Ахти побледнел, потянулся к рукояти меча, но опомнился и опустил руку.
— Струсил? — с надеждой спросил Калли, скаля зубы.
— Вот еще, марать железо о всяких там рабов. Да я тебя просто выпорю!
Ахти потянулся к пряжке ремня. Калли выхватил нож.
— А ну, перестали оба! — закричал Ильмо, вскакивая на ноги. — Вы что, с ума сошли! Калли, да что на тебя нашло?
— Эй, в самом деле! — Аке тоже поднялся на ноги. — Ахти, дружище, — сейчас не место и не время для глупых ссор! А ты, Калли, послушай меня. Судьба воина переменчива. Многие варги за свою жизнь побывали в плену и рабстве. Может быть, когда-нибудь тебе суждено стать великим воином. Но сейчас, парень, помни свое место.
— Зря стараешься, Аке, он тебя даже не слушает, — холодно сказал Ахти, поворачиваясь спиной к холопу.
— Я до него еще доберусь, — прошипел Калли, неохотно убирая нож.
— Начинается. Вот она, близость Похъёлы, — тихо сказал Йокахайнен.
Аке озабоченно посмотрел на него.
— Ишь, крысеныш! Видал я таких — не пырнул бы он Ахти в спину. А то вот еще ночью прирежет!
— Он так никогда не сделает, — вступился за него Ильмо. — Правда, Калли?
— Да я его, хвастуна, и днем запросто одолею!
Лицо Аке вдруг просветлело — ему в голову пришла неплохая мысль.
— Предлагаю вам сразиться, — сказал он. — Нет, никаких ножей и прочего. Помнишь, Ахти, как мы веселились на Лосином острове, устраивая поединки на подвешенном бревне?
Ахти скорчил гримасу.
— Поединок? С рабом?
— Ага, струсил! — обрадовался Калли. — Так я и знал, что ты меня боишься!
Место для поединка нашли поблизости, в лощине, заваленной буреломом и заросшей высоким рыжим папоротником. Аке выбрал подходящий, достаточно устойчивый сосновый ствол, упавший поперек оврага. Ахти и Калли, держа в руках длинные суковатые шесты, найденные в том же буреломе и освобожденные от мелких веток, забрались на него с разных концов.
— Кто первый свалился — тот проиграл, — объявил Аке. — Ниже пояса не бить.
— А по ногам можно? — спросил Калли, неумело крутанув палку.
— Тебе — можно, — сказал Ахти и бросился на него, как коршун на цыпленка.
Вмиг он обрушил на Калли мощный прямой удар, намереваясь сразу снести мальчишку со ствола в колючее нагромождение сухих веток. Но палка просвистела у Калли над головой. Холоп быстро пригнулся и с криком прыгнул вперед, нанося встречный удар по ногам. Ахти не успел отскочить. Удар попал по голени, но вышел слишком слабым, чтобы скинуть врага, — только раззадорил его. На Калли посыпался град ударов. Еще пару раз он удачно увернулся, а потом принял удар на свою палку и тут же ее лишился, а заодно крепко получил по рукам. Подросток невольно вскрикнул от боли, его движения замедлились, и Ахти этим немедленно воспользовался. Калли пропустил хлещущий удар по плечу, потерял равновесие и соскользнул со ствола. Ахти тут же остановился, опустив палку.
— Возиться… — презрительно произнес он. — Холоп и есть холоп. А туда же, биться лезет!
Неожиданно он вскинул руки и зашатался. Оказывается, Калли, падая, ухватился за ствол и повис на нем снизу, обхватив руками и ногами. Он продержался ровно столько, чтобы схватить противника за ногу и вцепиться в нее, как пиявка. Еще мгновение, и они оба рухнули в бурелом: Ахти с проклятиями, Калли с торжествующим хохотом.
Аке громко захлопал в ладоши:
— Я думал, у нас в отряде два воина, а оказывается — три!
— А я? — обиделся Ильмо.
— Ты охотник, — примиряющее сказал варг. — С людьми биться — совсем другое искусство…
Вскоре противники вылезли, красные, запыхавшиеся и исцарапанные с головы до ног. Калли сиял.
— Ничья, — объявил Аке.
Ахти подумал и добродушно хлопнул Калли по плечу:
— Молодец, сопля!
Калли хмыкнул, но смолчал — уж очень был доволен.
Средство, предложенное варгом, оказалось на удивление удачным: целый день прошел, а Ахти и Калли ни разу не поругались. На вечернем привале Аке внимательно следил за противниками, но Ахти был весел и болтлив — впрочем, как всегда, — а от вечной угрюмости Калли и следа не осталось. Аке поздравил себя с успехом и затеял разговор о далеком и приятном — о своей невесте.
— Вот разберусь с проклятием, вернусь домой — и женюсь наконец на милой Храфнхильд. Уже третий год она меня дожидается…
Ильмо вздохнул.
— Что, тоже девчонку свою вспомнил? Небось она не стала бы тебя ждать три года?
— Не стала бы, — согласился Ильмо. — Со мной бы убежала. Айникки вообще-то и собиралась с нами в Похъёлу. И пошла бы, если бы не заболела…
— Распустил ты ее совсем, — неодобрительно сказал Аке. — Воин странствует и сражается — дева ждет. Такова доля, богами установленная. Может, ты, Ахти, нам что-нибудь поведаешь про свою невесту?
— Про которую из них? — невинно спросил Ахти.
И принялся рассказывать куда более увлекательную, чем у Аке, историю своего последнего сватовства. Как, спасаясь от мстителей из рода Суванто (где, вот незадача, тоже соблазнил девицу), попал в запретную березовую рощу, где как раз совершались женские таинства во славу Ильматар. Там-то Ахти и встретил статную ясноглазую деву, дочь главы рода Саво. Конечно, его мгновенно сразила любовь. Дева тоже не осталась равнодушной к красавцу-беглецу…
— Я прожил в землях Саво почти полгода, — рассказывал Ахти. — На правах зятя. Мог бы, в сущности, там и остаться. Они ведь меня, преследуемого, приняли как родного, защитили от мести… Так ведь дернуло меня отвезти невесту домой! Матери показать решил…
Ильмо и Аке весело переглянулись.
— И что — мать? — спросил Йокахайнен, не знавший истории, которая давно уже стала любимой байкой у всех северных карьяла.
— Сказала: дева слишком избалованная, мнит о себе много, вези обратно. Ну, и главное — то проклятие о «смерти от злой жены»… Я, пытаясь его избежать, уже столько раз чуть жизни не лишился…
— Неужели так просто взял и отвез обратно?
Ахти грустно махнул рукой.
— Пришлось. Пригожих девиц много, матушка — одна. Так что, вы думаете, устроил глава рода Саво? Так разозлился, что поначалу чуть войну не объявил всему нашему роду! Потом, однако, успокоился и объявил, что род тут ни при чем, но, если я еще раз объявлюсь в его землях — голову с плеч снесет. И чем я ему не угодил? Невеста моя, говорят, сына родила, а я его и не видел ни разу…