— Его силы, — предположила Айникки.
Карху бросил на нее быстрый взгляд.
— Полагаешь, дело всего лишь в силе? Очень просто. Слишком просто… а потому может оказаться истиной. Как ты считаешь, Вяйнемейнен — бог?
Айникки хмыкнула:
— Конечно, нет!
— А почему? Он несомненно могуществен… Он живет на земле чрезвычайно долго, давно уже перейдя обычный жизненный срок человека… Он запросто общается почти со всеми богами… В конце концов, и сам он, по слухам, сын богини. Так чем же боги отличаются от смертных?
— Наверно, тем, что они бессмертны?
— Вот, — кивнул Карху. — То, что отличает бога от самого могущественного чародея. Не просто невероятное долгожительство или обретенное знаниями и умениями могущество — а изначально иная, не от мира сего, сущность, уже не подвластная его законам. Но! Есть боги, которые никогда не умрут, потому что они и не рождались, а появились на свет как-то иначе. Про них я ничего не знаю, потому что хоть и долго живу на земле, но все же не настолько. Однако есть и другие боги. Среди карьяльских божеств я таких не упомню, но в землях варгов таких парочка наберется. Они родились в Мидгарде, дети смертной и бога — или смертного и богини. Некоторые из них так и померли людьми. Но кое-кто был вознесен в Асгард и введен в чертоги Хара и Фреи, став богоравным. Почему? Что им дало такое право?
— Не знаю, — зевая, ответила Айникки.
— А я знаю. Это всё кровь.
— Кровь?
— Да, кровь богов! Кровь смертных несет в себе жизнь. Кровь бессмертных — вечную жизнь!
Последние слова Карху произнес громко и даже с волнением. Айникки покосилась на чародея и вздрогнула — ей показалось, что у него по-звериному горят глаза. Но это в них всего лишь отразилась луна.
— И что? — спросила она. — Тебе-то это зачем?
Карху опомнился.
— Да так, — ухмыльнулся он, скользнув глазами по ее талии. — Просто я давно думаю: как же быть одному несчастному существу, которому, чтобы стать богом, не хватает последней малости — капли этой самой крови?
Айникки снова зевнула… и вдруг зевок застрял у нее в горле. Где-то высоко в горах раздался леденящий душу вой. Эхо повторило его и разнесло по далеким ущельям, словно его подхватили десятки волчьих глоток. Постепенно удаляясь, вой затих… но Айникки долго еще сидела, застыв от ужаса.
Карху же только нахмурился.
— Хиттавайнен объявился, — недовольно проворчал он. — А сегодня еще и полнолуние, как назло. Надеюсь, у него хватит ума охотиться подальше от нас…
— К-кто это? — пролепетала Айникки, невольно придвигаясь к чародею поближе.
— Да так. Один мой сосед.
— А мне показалось, волки…
— Не волки, а волк. Не бойся, Айникки. Этот зверь меня хорошо знает и не придет сюда… «…если у него в башке осталась хоть капля разума, а не только голод и жажда крови», — мысленно закончил он.
Легкие прозрачные облака плыли в небе, цепляясь за Клыки. Лес затих; снег светился и вспыхивал ледяными искрами под луной. Карху и Айникки давно уже крепко спали, когда около полуночи к едва тлеющему костру вышел Хиттавайнен.
Оборотень остановился шагах в десяти от полянки и вытянул морду, принюхиваясь. В полнолуние волчья сущность Хиттавайнена достигала пика. От человека не оставалось почти ничего — даже памяти. Хиттавайнен не узнал Карху — но его запах показался ему знакомым, и в сердце оборотня шевельнулся страх. Запах говорил — опасность! Если бы Карху был в медвежьем облике, Хиттавайнен бы немедленно удрал. Но зрение утверждало, что перед ним — легкая добыча. Старик и девушка, беспечно спящие у костра. Два куска свежего живого мяса без когтей и зубов…
Хиттавайнен собрался и присел, готовясь к прыжку…
Айникки проснулась от того, что резко пошевелился Карху, открыла глаза и увидела перед собой нечто ужасное — огромную черную голову волка, подсвеченную тлеющим костром. Айникки пронзительно завизжала. В тот же миг зверь взвился в воздух.
Но Карху был уже на ногах. Айникки отлетела в сторону и покатилась по снегу. А прямо над ней схватились в битве серая молния и белый ураган. В темноте мешался не пойми чей хрип, визг и рев, клацанье зубов, треск и хруст… Карху и волк двигались слишком быстро, чтобы за ними можно было уследить человеческим глазом, но странное дело — Айникки готова была поклясться, что сражаются два зверя, волк и медведь! Вдруг вихрь остановился, и Айникки четко увидела Карху — он поднял извивающегося, хрипящего монстра над головой и с размаху ударил его об колено, ломая позвоночник. Раздался мерзкий сухой хруст. Волк последний раз взвыл, потом раздался короткий собачий скулеж — и на полянку вернулась тишина. Карху бросил оборотня на снег прямо перед костром.
Айникки попыталась отползти подальше, но ноги ее не держали. Как заколдованная, следила, не в силах отвести глаза, за агонией чудовища. Ей не показалось, волк и в самом деле был огромен. Это был не обычный зверь, а какой-то ужасный демон. И другой демон убил его. Даже со сломанной спиной чудовище пыталось встать. Но тут из пасти у него хлынула кровь, и оно упало на снег. Тело волка выгнуло судорогой, хрип оборвался. Мышцы расслабились, из пасти вывалился язык, взгляд застыл.
— Смотри, сейчас будет интересно, — раздался голос Карху.
Труп волка изменялся, на глазах превращаясь в тело человека! Несколько мгновений — и на снегу появился здоровенный варг, грязный, с косматой бородой и длинными светлыми волосами. На руках и ногах у него красовались длинные черные когти. Изо рта сочилась кровь, пачкая бороду.
— Это был оборотень, — объяснил Карху, с любопытством наблюдая за превращением.
— Человек?! Но кто с ним сотворил такое?!
— Он стал таким по доброй воле.
— Быть не может! Как может человек захотеть стать зверем?
— Ты еще не забыла наш разговор? Он тоже хотел силы и власти. Хотел стать сильнейшим воином. И стал им. Едва ли у него в предгорьях Похъёлы нашелся бы достойный враг.
Айникки как зачарованная всё смотрела на мертвого оборотня, на его даже в смерти жестокое лицо… и вдруг побледнела.
— Так вот кого ты имел в виду, когда говорил, что ни один смертный не пройдет через врата…
Карху кивнул:
— И его тоже.
— Как ты думаешь, — Айникки заставила себя произнести эти слова: — Он мог… встретить Ильмо?
— Я бы очень удивился, если бы Хиттавайнен его не встретил. Он был тут нарочно посажен, чтобы охранять путь в Похъёлу.
Айникки отвернулась, чтобы скрыть слезы. Она могла бы и не спрашивать — и так было все ясно. Этот жуткий волк легко убил бы пятьдесят таких, как Ильмо, или даже — как Ахти. Конечно, они погибли тут все…
Рядом заскрипел снег. Айникки перевела взгляд на Карху. Чародей стоял со своим обычным невозмутимым видом, кажется, даже не особо устал.