Он открыл глаза — и увидел, что лежит на полу совершенно другого коридора, чистого и ровного, совершенно не тронутого землетрясением. Откуда-то издалека лился слабый холодный свет, а рядом с ним на коленях стояла Асгерд и смотрела по сторонам с озадаченным видом.
— Что случилось? — прохрипел Ильмо, тоже поднимаясь. — Почему нас не засыпало? Где Вяйно и Йо? И… где мы?
— Насколько я поняла, — хмурясь, сказала Асгерд, — нас куда-то перенесло.
— Что?!
— Повезло нам, говорю. Нас перекинуло в какую-то другую галерею — а могло бы размазать по стенке… или перебросить по частям…
— Кто это сделал?
— Вот это самое любопытное… Не Вяйно, это точно. Я бы сказала, Карху — но ему-то зачем? Я полагаю, — задумчиво добавила она, — что кто-то вмешался в колдовство Карху и что-то ему подпортил…
— Хотел бы я знать, где сейчас Вяйно!
Асгерд сделала неопределенный жест — дескать, где угодно.
— А где мы сейчас, знаешь?
— Да. Это галерея возле личных покоев Карху ярусом ниже входа.
Ильмо вскочил на ноги.
— Пошли!
— Куда?
— А что, есть выбор? Туда, на свет.
…Айникки стояла в центре круглого зала и вертела головой. Над ней мерцал и переливался кристаллический потолок, под ногами, словно распаханные борозды ледяного поля, кругами тянулись строчки рун. Когда Карху отправил ее внутрь горы, она не могла его ослушаться. Но кто сказал, что она должна вернуться к своей надсмотрщице Хлёкк? Айникки повернула в другую сторону — которая и вывела ее прямиком в тайную пещеру. И теперь девушке казалось, что она, словно мошка, забралась в середину некой сложной, опасной и хрупкой вещи.
«Раз уж я здесь, то надо бы что-то предпринять, — думала Айникки, рассматривая рунные узоры. — Там снаружи Карху, возможно, пытается убить моих сородичей, а я тут бездействую… Но что я могу? Убежать и спрятаться? Пусть-ка поищет меня потом! Нет, от него не убежать… Значит, надо напасть первой! Жаль, что я ничего не понимаю в колдовстве и рунах…»
А магия рун понемногу начинала на нее действовать. Вот незаметно поплыли стены, закружились рунные дорожки, и кристаллы на потолке запели свою таинственную, нечеловеческую песню, словно призывая ее куда-то в иные сферы мира…
— Замолчите! — приказала Айникки. — Не мешайте думать!
Но рунные круги всё ускоряли движение, а музыка становилась навязчивой, лезла в уши… Айникки протянула руку к ближайшей стенке и с хрустом отломила розовый кристалл. Музыка запнулась на миг, но потом возобновилась, уже не так мелодично и чуть тише.
— Ага! — воскликнула Айникки, протянула руку к другому кристаллу… и тут ощутила, что стена мелко дрожит. Ей стало не по себе. Опасное дело — вмешиваться в чужую магию… «Если я хочу выбраться отсюда и помочь своим, нельзя трусить!» — сказала она себе.
Хорошо, стену она больше трогать не будет. А как насчет пола?
Айникки присела на корточки и острой гранью кристалла, который все еще держала в руке, перечеркнула ближайшую руну.
Что тут началось! Пещера содрогнулась в ответ. Откуда-то издалека пришел низкий тяжелый гул и грохот. Музыка совершенно расстроилась; кристаллы жалобно застонали и с сухим хрустом начали осыпаться с потолка. Айникки прикрыла руками голову и попыталась выбежать из зала, но не могла сделать ни шага — пол закачался под ее ногами. Последний толчок бросил ее на землю, и она свалилась плашмя, повредив еще несколько рунных рядов. Когда она кое-как поднялась на ноги, в пещеру влетел разъяренный Карху.
Оборотень увидел Айникки, и его ярость увеличилась во много раз. Он бросил Вяйно, оставил поле битвы, потерял половину врагов в собственных коридорах — и всё только потому, что какая-то невежественная девчонка портит его многолетнюю кропотливую работу! Она даже не понимает смысла рун, который с такой легкостью искажает, а о кристаллах, которые он выращивал десятилетиями, и говорить нечего! Сейчас он готов был забыть о своих планах и растерзать ее просто так, чтобы избыть лютое бешенство…
Айникки увидела перед собой Карху и поняла — всё, ей конец. Бежать некуда, сопротивляться бесполезно. Она сжалась в комок и закрыла глаза, готовясь к гибели. И когда совсем рядом раздался знакомый голос Вяйно, не поверила своим ушам, решила — предсмертный морок…
— Эй, Карху! Оставь девушку, повернись ко мне!
— Стой, где стоишь, — злобно прорычал чародей, быстро оборачиваясь. — Иначе я оборочусь снова и съем ее прямо сейчас, на твоих глазах! Она заслуживает только смерти — посмотри, что она тут устроила!
Вяйно с любопытством оглядел пещеру.
— Вот оно что, — протянул он. — А я-то еще удивлялся, почему ты совершенно не заинтересовался сампо! Зачем оно тебе, если ты создаешь собственное! Теперь ясно, отчего выросли Клыки. Ты растишь новую Мировую Ось, чтобы она прошла прямо через твои владения. Вот только скажи мне, зачем тебе Левый Клык? Про запас, на всякий случай?
— Так я тебе и сказал! — рявкнул Карху, схватил Айникки за косу и приподнял с пола. Айникки вскрикнула.
— Что ты вцепился в эту девушку? — укоризненно сказал Вяйно. — Она же не понимала, что творит. Достойно ли такого великого чародея, как ты, вымещать гнев на случайных жертвах — когда рядом стоит настоящий соперник?
Карху пристально взглянул на старика и разжал руку. Айникки упала на пол. А Вяйно продолжал говорить:
— Ну зачем ты ее украл, Карху? Ведь нет никакой уверенности в том, что свойства крови Ильмаринена передадутся его потомку…
— Тогда иди сюда ты сам, — оскалился оборотень.
— Ты до меня уже один раз пытался добраться — помнишь, чем кончилось? И вообще, почему ты решил, что, сожрав потомка богов, сам станешь богом? Что за вздорная мысль? Кто тебе ее внушил — не Калма ли?
— А как иначе? Вот что тебе, сыну богини, мешает стать богом?
— Нет желания. У меня и в этом мире множество дел.
— Не верю! Ваши пути — это пути подчинения. Каждому свое место, да? А пока ты послушен и соблюдаешь закон, боги никогда не дадут тебе возвыситься. Ты им удобен тут, это правда. Так и помрёшь смертным!
— Божественные законы не такие, как человеческие, — возразил Вяйно. — Миром правит закон необходимости. Ты верно сказал — всему отведено свое место. Но кто сказал, что это место не изменится, когда переменишься ты сам? Когда я понадоблюсь там, в Голубых полях, я туда уйду. А раз я в Среднем мире — значит, пока я нужнее тут, чем там. Мы, как муравьи, ползаем по земле и не видим за деревьями леса…
Белый Карху задрал голову и захохотал:
— Ты хочешь сказать, что даже боги подчиняются закону? Чего ж они тогда стоят, эти боги?
— Ты судишь о богах как смертный. Ты не готов стать богом, как ты сам не понимаешь?