Вскоре после полудня гости собрались все вместе; богато разряженные благородные господа и дамы потоком входили в огромный зал, а слуги разводили их на отведенные места. Соратников, как обычно, усадили за большой Круглый Стол; но сколь бы велик ни был этот стол, всех он уже не вмещал.
Гавейн – он всегда был особенно близок Артуру – представил свою мать, Моргаузу. Ее поддерживал под руку молодой мужчина, которого Гвенвифар сперва даже не узнала. Моргауза осталась такой же стройной, как и прежде, а ее волосы, заплетенные в косы и перевитые драгоценностями, были все такими же густыми и пышными. Она присела в поклоне перед Артуром; король помог Моргаузе подняться и обнял ее.
– Добро пожаловать к моему двору, тетя.
– Я слыхала, будто ты ездишь только на белых лошадях, – сказала Моргауза, – и потому привезла тебе белого коня из земель саксов. Его прислал оттуда мой воспитанник.
Гвенвифар заметила, как напряглось лицо Артура, и догадалась, что это был за воспитанник. Но Артур сказал лишь:
– Вот воистину королевский дар, тетя.
– Я не стала вводить коня прямо в зал, как это принято у саксов, – весело заявила Моргауза. – Боюсь, владычице Камелота не понравилось бы, что ее чертоги, украшенные для приема гостей, превращают в хлев! Твоим слугам наверняка и без того хватает хлопот, Гвенвифар!
Она обняла королеву, и Гвен захлестнула теплая волна. Вблизи она заметила, что Моргауза пользуется красками и что глаза ее подведены сурьмой. Но все-таки Моргауза была красива.
– Благодарю тебя за предусмотрительность, леди Моргауза, – сказала Гвенвифар. – Но в этот зал уже не раз вводили прекрасных коней или псов, присланных в подарок моему господину и королю. Я понимаю, что все это делалось из лучших чувств, но думаю, твой конь не будет против того, чтобы подождать снаружи. Я сомневаюсь, что даже лучший из коней захочет знакомиться с камелотским гостеприимством – скорее уж он предпочтет пообедать у себя в деннике. Хотя Ланселет когда-то рассказывал нам историю о некоем римлянине, который поил своего коня вином из золотого корыта, надевал на него лавровый венок и оказывал ему всяческие почести…
Красивый молодой мужчина, стоявший рядом с Моргаузой, рассмеялся и заметил:
– А ведь и вправду – Ланселет рассказывал эту историю на свадьбе моей сестры! Это был император Гай Божественный. Он сделал своего любимого коня сенатором, а когда Гай умер, следующий император сказал что-то в том духе, что конь, по крайней мере, не дал ни одного дурного совета и не совершил ни одного убийства. Но лучше не надо следовать примеру Гая, мой лорд Артур, – если тебе вдруг вздумается дать своему коню звание соратника, где же мы найдем для него подходящее сиденье?
Артур рассмеялся от души и протянул шутнику руку.
– Не буду, Ламорак.
Лишь теперь Гвенвифар сообразила, что это за молодой мужчина, сопровождающий Моргаузу, – судя по всему, сын Пелинора. Да, до нее доходили кое-какие слухи – что Моргауза сделала его своим любовником и, не таясь, живет с ним. Как только эта женщина может делить постель с мужчиной, который ей в сыновья годится? Ведь Ламораку всего лишь двадцать пять! Гвенвифар взглянула на Моргаузу с ужасом и тайной завистью. «Она выглядит такой молодой и такой красивой, даже несмотря на краску на лице, и делает все, что хочет – и ее совершенно не волнует, что об этом скажут мужчины!» Королева ледяным тоном произнесла:
– Не хочешь ли посидеть со мной, родственница? Пускай мужчины поговорят о своих делах. Моргауза пожала Гвенвифар руку.
– Спасибо, кузина. Я так редко бываю при дворе, что, конечно же, с радостью посижу с дамами и посплетничаю обо всем на свете: кто на ком женился, кто в кого влюбился и какие платья сейчас в моде! В Лотиане все мое время уходит на управление страной, и я совсем не успеваю заниматься обычными женскими делами, так что для меня это большая радость.
Она похлопала Ламорака по руке, а потом, решив, что никто на них не смотрит, тайком поцеловала его в висок.
– Иди к соратникам, милый.
Королева Лотиана уселась рядом с Гвенвифар, и у той едва не закружилась голова – столь сильный аромат исходил от лент и платья Моргаузы. Гвенвифар сказала:
– Если дела государства так тебя утомляют, кузина, то почему бы тебе не женить Агравейна и не передать ему власть над Лотианом? Ведь народ наверняка печалится о том, что у них нет короля…
Моргейна от души рассмеялась.
– Вот потому-то мне и приходится жить невенчанной: ведь в нашей стране король – это муж королевы. А меня это совершенно не устраивает, моя дорогая! А Ламорак слишком молод, чтобы править, – хотя с другими обязанностями короля он справляется вполне удовлетворительно.
Гвенвифар слушала Моргаузу словно зачарованная, хоть ее и терзало отвращение. Ну как могла женщина в возрасте Моргаузы выставлять себя в столь дурацком виде, связавшись с таким молодым мужчиной, как Ламорак? Но Ламорак не сводил с нее глаз, словно Моргауза была прекраснейшей и желаннейшей женщиной в мире. Даже Изотту Корнуольскую – она как раз подошла к трону Артура вместе со своим мужем Марком, герцогом Корнуольским, – он удостоил лишь мимолетного взгляда. А ведь Изотта была так прекрасна, что по залу пробежал легкий гул; она была высока и стройна, и врлосы ее блестели, словно только что отчеканенная медная монета. Но Марк, несомненно, куда больше думал о ирландском золоте, которое его супруга носила на груди, и о ирландском жемчуге, вплетенном в ее волосы, чем об ее несравненной красоте. Гвенвифар подумала, что за всю свою жизнь не видала столь красивой женщины. Рядом с Изоттой Моргауза казалась потускневшей и расплывшейся – но Ламорак все равно смотрел лишь на нее.
– О, да, Изотта очень красива, – заметила Моргауза. – Но при дворе герцога Марка поговаривают, будто она уделяет куда больше внимания наследнику герцога, молодому Друстану, чем самому Марку. Но кто сможет ее за это упрекнуть? Впрочем, она скромна и осторожна, и если у нее хватит здравого смысла подарить старику ребенка… впрочем, видит небо – лучше бы ей заняться этим с молодым Друстаном, – хохотнула Моргауза. – Что-то она не похожа на женщину, довольную своей супружеской постелью. Хотя я не думаю, что Марк будет требовать от нее чего-либо большего, чем наследника для Корнуолла. Полагаю, ему только этого и недостает, чтоб объявить, что Корнуолл принадлежит ему, раз он им правит, а не Моргейне, унаследовавшей герцогство от Горлойса. Кстати, а где моя родственница Моргейна? Мне не терпится ее обнять!
– Она вон там, с Уриенсом, – сказала Гвенвифар, указав в ту сторону, где стоял король Северного Уэльса, поджидающий своей очереди.
– Лучше бы Артур выдал Моргейну замуж в Корнуол, – заметила Моргауза. – Наверное, он решил, что Марк слишком стар для нее. Хотя он прекрасно мог бы выдать ее за молодого Друстана – его мать приходится родней Бану из Малой Британии, и потому он состоит в дальнем родстве с Ланселетом, – и красив, почти как Ланселет, – верно, Гвенвифар?