Соня протянула мне коричневый конверт:
– Вот, возьми. Это деньги. На первое время. А завтра, если ты все же найдешь в себе силы побыть еще немного в моем обществе, мы пойдем в банк, где ты откроешь счет, и я лично переведу тебе пятьдесят тысяч евро. Может быть, после этого ты простишь меня. Не отказывайся.
Я с трудом дошла до двери, и меня стошнило едкой горечью. Я чувствовала, как здоровье медленно покидает меня. Смерть Тони – это было одно чувство. А его предательство – другое. Я физически не могла его перенести.
– Послушай. Мне надо срочно позвонить. Это очень важно. Мне кажется, что у меня что-то со здоровьем. Ты не могла бы мне дать телефон и оставить одну? Я позвоню родителям, – призналась я, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. – Чтобы в случае, если со мной что-то случится, они знали, где меня искать.
– Тебе что, так плохо? Может, вызвать врача?
– Говорю же, мне надо позвонить!
Я достала из кармана записную книжку, которую открывала в последний раз целую жизнь назад, нашла нужный номер и позвонила. Знаками я показала Соне, чтобы она вышла из комнаты. Не хотела, чтобы мой визит в прошлое происходил на глазах свидетеля.
Резкие длинные гудки действовали мне на нервы. Я даже не знала, что скажу этому человеку… просто понятия не имела. Но мне хотелось убедиться в том, что меня по-прежнему любят и всегда придут мне на помощь.
И вот, наконец, трубку сняли.
– Алло? – произнесла я осипшим от волнения голосом. – Фима, это ты?
– Он умер, – ответил мне незнакомый женский голос. – Его убили.
…Когда я очнулась, в доме было полно людей. Я не сразу поняла, где я: в какой стране, в каком городе?.. Даже декорации дома, в котором я провела последние дни, не произвела на меня особого впечатления. И только Германа, сидевшего на краешке постели, я восприняла как близкого и родного человека. Хоть бы он не совершил по отношению ко мне подлости…
– Что случилось? Где Соня? И кто все эти люди?
– Начнем с того, что ты потеряла сознание. Соня вызвала доктора, и он сделал тебе укол, после которого ты проспала почти десять часов.
– А где был ты?
– Я никуда не уезжал и все то время, что ты разговаривала с Соней, сидел в своей машине за воротами дома. Я видел, как приехал доктор, и прошел вместе с ним сюда. Я очень боялся за тебя!
– Так кто все эти люди?
– Эксперты-криминалисты. Соню арестовали. И это хорошо, что ты не видела и не слышала этой жуткой сцены. Представляешь, она кричала на весь квартал, что у тебя с этим садовником была связь, что это ты его убила, а потом затолкала в морозильную камеру. Это просто счастье, что тебе было плохо и все это прошло как бы мимо тебя.
Я тотчас вспомнила котлован и закрыла глаза. Да уж, мимо меня!
– Труп этого садовника нашли, представляешь? И никакой он не садовник! Уве Шолль. Безработный! Был любовником Сони. Она отравила его.
– А что будет со мной?
Герман посмотрел на меня как-то странно, потом пожал плечами:
– Думаю, у тебя все будет хорошо.
– А за что Соня его убила?
– Ведется следствие.
– Герман, ты так странно на меня смотришь. У меня что, новые неприятности? Меня высылают из страны или, наоборот, хотят посадить в тюрьму? Здесь, в Германии?
– Если ты подпишешь некоторые документы, думаю, тюрьма тебе не грозит… – Он вновь посмотрел на меня как-то странно.
– Значит, Соня-таки успела хоть что-то сделать для меня? Господи, какая же она странная и… опасная! Ты сегодня какой-то не такой, Герман. У меня такое чувство, как будто ты что-то знаешь и не хочешь мне говорить.
– Как ты себя чувствуешь, Наташа?
– Если честно – отвратительно. Слабость, тошнота. А что?
– Может, поедем ко мне? Или пойдем в ресторан, чем-нибудь перекусим, возьмем капусту, например? – Он улыбнулся, но улыбка его вышла какой-то искусственной, нервной.
– И меня выпустят из этого дома?
– Думаю, да. Конечно, с тобой еще будут беседовать, задавать тебе различные вопросы, но, пока в доме работает группа экспертов, я думаю, нам лучше посидеть где-нибудь в нейтральном месте.
– Что, Тони нашелся? – я сказала то, что думала и чего боялась больше всего. – Они его арестовали?
– Поднимайся. Я помогу тебе собраться.
– Что, и вещи с собой брать? Герман, что происходит?!
– Ты веришь мне?
– Очень хотелось бы, знаешь ли… я так устала от того, что все вокруг меня врут…
В голове моей была такая каша, что действительно, наверное, следовало выйти из душной, жарко протопленной спальни и оказаться на свежем воздухе.
Мы снова, как и сутки тому назад, шли по аллее, и мне казалось, что через пару минут послышится визг тормозов, и мы увидим мчащуюся на машине Соню.
Но за воротами скопилось и без того много машин. Я чувствовала себя как кувшин, из которого вылили всю воду.
– От кофе бы я не отказалась…
Герман помог мне сесть в машину, он был таким заботливым, нежным, но и это тоже почему-то настораживало меня. В машине я вдруг спросила:
– А где мой паспорт?
– Вот, держи. Я же вижу, ты чего-то боишься. Я не собираюсь отбирать у тебя документы и продавать тебя в рабство.
– Извини…
Мы сели за столик в том ресторане, где недавно познакомились. Герман заказал капусту с колбасой, а для меня – кофе и яблочный штрудель.
– Хочешь, я расскажу тебе, зачем Соня пригласила тебя в Германию? – неожиданно сказал он.
Я медленно повернула голову.
– Неужели последняя версия с Тони…
– Не последняя. И знаешь, почему? Потому что Соня Бехер – вовсе и не Соня Бехер! Ее зовут Рита. И я ее узнал! Как узнал ее и инспектор Крулль, понимаешь? Потому он и не спросил у нее документов.
– У нее что, фальшивые документы?
– Нет, как раз фальшивых документов-то у нее и нет. Это она перед Розой и перед тобой представлялась Софи Бехер. А с Розой даже не посчитала нужным проявить осторожность и постоянно говорила ей об Эрвине.
– Но зачем? Подожди, я ничего не понимаю!
– А затем, моя дорогая Наташа, что она не могла допустить, чтобы ты узнала ее настоящую фамилию.
– Герман, не пугай меня. Надеюсь, она – не Вьюгина?! Хотя она представилась моей сестрой. Ее фамилия должна быть все же немецкой. Иначе мюнхенский комиссар вряд ли ее узнал бы.
– Если бы ты только знала, насколько прост и гениален тот сюжет, в который ты оказалась вовлечена! Другое дело, что ты оказалась девушкой-обманщицей.