Он пробрался к выходу из грота и спустя мгновение вернулся назад, очень довольный собой.
Сверху все еще доносилось шипение, однако звуки ударов стали более приглушенными.
— Давайте-ка убираться отсюда, — поторопил волшебник.
— А что ты сделал? — спросила Аверан.
— Как ты знаешь, есть несложное заклинание для размягчения камня, — начал объяснять Биннесман. — Когда, например, ты хочешь заставить крышу обвалиться или разрушить мост. Охранителю Земли легко заставить землю затвердеть, сделать почву твердой, как камень, а камень нерушимым, как сталь. Думаю, опустошителям придется потрудиться тут еще не один час.
— То есть тебе удалось запечатать пещеру, и им теперь не выбраться оттуда? — удивился Габорн.
— Сказать точно не могу, но давайте будем надеяться, — с лукавой улыбкой ответил Биннесман.
Габорн возглавил шествие, продираясь сквозь сталагмиты, заросли грибов и папоротников. В одной руке он нес копье, а поклажу и веревки перекинул через плечо.
Они стремительно продвигались все дальше и дальше. У каждого из них были дары метаболизма; сейчас, как никогда, они были им необходимы. Однако из всего отряда Аверан по-прежнему продвигалась медленнее всех. Она была всего лишь девятилетним ребенком, и ее ноги были короче, чем у остальных. Поэтому, пока Габорн делал два шага, ей приходилось делать целых три.
Поначалу она выбивалась из сил, стараясь не отстать, но вскоре Габорн сам замедлил шаг. Благодаря всем принятым им дарам раны его уже начали заживать, однако боль, которую причиняло сломанное ребро, все еще терзала его.
Туннель уводил их все ниже и ниже. Часто на их пути встречались обширные углубления в полу — когда-то здесь были подземные озера. Большинство из них высохли, но в некоторых еще осталось немного воды. Приглядевшись, Аверан могла различить на дне скрабберов — животных наподобие слепых ящериц с передними конечностями, похожими на крылья. Казалось, они не плавали, а летали под водой. Через такие водоемы Аверан бежала во весь опор, разбрызгивая воду. Она боялась, что животные ее укусят.
Кое-где расстояние между стенами становилось совсем маленьким — там, где в свое время вода обрушивалась вниз. В таких местах тропа была не так сильно засорена растительностью и грибами. Фауна была представлена очень скудно — огромные серо-зеленые пещерные слизняки не спеша ползали, кормясь речным папоротником, являясь в свою очередь добычей мелких крабов-слепцов. Живности покрупнее не наблюдалось. Даже Аверан не могла обнаружить никаких опасных животных.
Мы еще не спустились достаточно глубоко, подумала она. Опасность поджидает нас гораздо ниже.
Их путь пролегал по пустынной местности. Здесь царила прохлада, поэтому растительность была достаточно скудной, ведь многие растения Подземного Мира могли существовать только в тепле. Из-за отсутствия корма животных тоже было мало. Уже пройдя много миль, они все еще слышали, как земля дрожит и грохочет от нескончаемого шествия опустошителей. Постепенно звук становился все более отдаленным.
Вскоре проход начал сужаться. Двигаясь дальше, они наконец достигли самого узкого места, где сталактиты свисали с потолка, образуя целый лес из колонн. По сталактитам струилась вода и капала вниз. Расстояния между колоннами были настолько узкими, что отряду пришлось выстроиться в цепочку. Один за другим они осторожно протискивались между колоннами, выбирая проходы пошире. Когда препятствие осталось позади, Биннесман обернулся.
— Аверан! — позвал он. — Попробуй-ка нарисовать ту руну, о которой я говорил тебе. Посмотрим, справишься ли ты…
Он начертил руну пальцем на стене.
— Итак, — сказал Биннесман, — нарисуй руну острием своего посоха. Пока будешь чертить линии руны, представляй свою силу и могущество твоего посоха. Представляй также, что под воздействием этой силы колонны сливаются в сплошную стену.
Руна, которую начертил Биннесман, была знакома Аверан. Она много раз видела ее вырезанной на степах каменных домов и на степах крепостей.
Простолюдины изображали этот знак, особо не задумываясь о его истинном значении. Люди надеялись, что волшебство руны защитит их от опасности. Однако если данная руна была начерчена рукой Охранителя Земли, она приобретала свойства могущественного заклинания.
Аверан знала и то, что не каждый Охранитель Земли обладал достаточной силой.
Биннесман, например, мог пронзать взглядом камень и видеть вещи, находящиеся на расстоянии многих миль. У Аверан же не было дара камневидения, но в то же время она замечала за собой способности, о которых не ведал даже сам Биннесман.
Очевидно, старый волшебник хотел подтолкнуть ее к развитию пока еще скрытых способностей.
Аверан закрыла глаза. Почти инстинктивно начертив руну, она призвала всю свою силу, вложила всю свою мощь в начерченный знак. Рука ее задрожала от напряжения.
— Закройся, — шептала она. — Закройся!
Начертив последнюю линию в руне, Аверан уже хотела опустить посох, но тут, помимо ее воли, посох сам начертил еще три волнистые линии внутри руны.
Внезапно Аверан почувствовала себя очень странно. В тот момент посох закончил чертить три волнистые линии, и ей показалось, будто руна втянула в себя всю энергию, которая была в ее теле.
У Аверан потемнело в глазах, и она рухнула на землю.
Через несколько мгновений Аверан пришла в себя. Голова у нее кружилась. Казалось, будто на голову ей надели железный обруч. Мозг пронзала невыносимая боль.
Габорн склонился над девочкой, неустанно повторяя:
— Аверан! Аверан, проснись!
Ома огляделась. Все смотрели то на нее, то на узкую стену позади них. Биннесман стоял, обратившись лицом к колоннам, изучая их с предельным вниманием.
— Как ты, дитя мое? — спросил Габорн.
Аверан попыталась сесть, но была очень слаба. Ноги отказывались слушаться, а руки, казалось, были сделаны из масла. Даже если бы она бежала весь день без остановки, и то не чувствовала бы себя настолько уставшей.
— Хорошо, — ответила она, пытаясь подняться.
Сумев наконец-то сесть, она почувствовала, что боль внутри головы, где-то в области глаз, усилилась.
Головокружение стало таким сильным, что ей показалось, будто сейчас она снова потеряет сознание. Не в силах даже думать, Аверан сидела, глядя перед собой.
Но вот постепенно мышцы ее снова начали обретать силу.
— Очень хорошо, — приговаривал Биннесман, — очень хорошо. Тяжеловато для первого раза, но какой потрясающий результат. Хочешь взглянуть на свою работу?
Он отступил в сторону, и Аверан застыла от изумления. Просветы между колоннами исчезли без следа. Казалось, сталактиты стали мягкими, податливыми, как глина, и, соединившись друг с другом, намертво затвердели, как твердеет цемент. Поверхность серого камня блестела, словно глиняный горшок, обожженный в печи.