Наконец, за очередным поворотом, он увидел красную полосу под дымом и различил языки пламени. Дорога вела сквозь огонь.
Они пришпорили лошадей, стараясь быстрее проскочить между стенами огня по обеим сторонам дороги, — и оказались прямо под тенью. Пепел и дым так густо внесли в воздухе, что всем пришлось обмотать лица шарфами.
Небо над головами было черным, как в сумерках, и земля под копытами лошадей тоже была черной, обуглившейся. Свет шел только от сполохов огня, которые, словно яростные огненные змеи, разбегались вдоль всего горизонта.
Теперь уже было слышно, как грохочут шаги опустошителей, заглушая шипение и свист огня. Слышались трубные мрачные крики ревунов. Боренсон, Миррима и Сарка Каул приближались к орде. Вскоре над их головами закружились гри, вскрикивая, как в агонии.
Там, в темноте, опустошители шли в атаку. Они шагали по обугленным дорогам, выстроившись рядами, и рядам этим не было видно конца. Огонь бросал зловещие красные отблески на их спинные щитки. Земля дрожала под их ногами, а шипящий звук дыхания казался проклятием.
Основную часть армии составляли меченосцы, а также огромное количество бесцветных, похожих на пауков ревунов, жуткие крики которых словно рождались самой тенью. Среди массы черных тел Боренсон разглядел несколько алых колдуний.
— Что это? — Мирриме пришлось кричать, чтобы спутники услышали ее. Она указала на троих необычных опустошителей примерно в четверти мили от них. На взгляд Боренсона, они ничем не отличались от прочих, за исключением того, что на их спинах были дюжины странных больших наростов.
Миррима направила лошадь ближе к чудовищам, Боренсон следовал за ней с некоторой осторожностью. Сарка Каул, напротив, отъехал назад, испугавшись, потому что он был всего лишь Хроно, обычный человек без избытка даров.
Когда Боренсон подъехал ближе, загадка разрешилась: огромные опустошители были чем-то вроде нянек, они шли на войну, не прерывая выращивание потомства. Няньки были огромные, около сорока футов в длину, а наросты на их спинах оказались молодыми опустошителями, каждый не более пяти-шести футов в высоту и восьми в длину. За спину каждой няньки цеплялось по десять — пятнадцать малышей.
— Почему они тащат с собой молодых? — прокричала Миррима, накладывая стрелу на тетиву лука.
Боренсон догадывался зачем. Он представил, как молодые опустошители пролезают в комнаты убежищ, вламываются в погреба, охотясь на женщин и детей. Он словно воочию видел, как они карабкаются по ступеням лестниц, пробираясь во все места, куда могли спрятаться люди. Насколько жестокими могут оказаться эти юные создания, он и представить не мог.
И тут громадный меченосец, должно быть, почувствовал их запах. Он на огромной скорости выбежал из колонны, щупальца вокруг его головы яростно зашевелились. Боренсон сразу понял, что лошадям от него не убежать.
Он никогда не видел, чтобы опустошитель двигался так быстро.
— Стреляй! — крикнул Боренсон, одновременно вытаскивая свой боевой молот.
Монстр напал на Мирриму. Он был около двадцати футов в высоту, а пасть у него была такой огромной, что он мог проглотить лошадь. На его боевых конечностях мерцали руны, такие же бледно голубые, как цветы в болотах Фенравена. Опустошитель зашипел.
Миррима отпустила поводья своего вороного жеребца и натянула тетиву, когда опустошитель приблизился. Но ее конь прижал уши, его глаза расширились. Он затанцевал под ней и попытался броситься назад.
Боренсон пришпорил своего коня и с боевым кличем кинулся в атаку на чудовище.
Он был уже почти рядом, когда над его головой свистнуло черное древко и исчезло в мягком треугольнике опустошителя. Правые ноги чудовища подогнулись и какое-то время скребли пепел, затем задергались, словно пытаясь найти опору. Стрела поразила мозг, но не убила монстра сразу.
— Беги! — закричал Боренсон, разворачиваясь, чтобы увидеть, где же Миррима. Она уже подхватила поводья и гнала коня прочь от линий опустошителей.
Раненый опустошитель безуспешно пытался встать на ноги, а двое его соплеменников выбежали из рядов орды.
Боренсон пришпорил коня и погнал его по черному, сгоревшему полю. Впереди него скакала Миррима. Перед ними боевой конь Сарки Каула мчался, как ветер. Боренсон оглянулся. Раненый опустошитель кружился вокруг собственной оси, а его сотоварищи мчались за беглецами.
Преследователи выигрывали расстояние.
Боренсон вел в поводу свою маленькую белую кобылу и старался заставить ее бежать быстрее. Но она не могла мчаться так быстро, как его старый боевой копь. И он решил перерезать повод. Если ничто другое не поможет, то она хоть отвлечет и задержит опустошителей.
Он бросил взгляд вперед, на Мирриму. Она вытягивала из колчана следующую стрелу, стараясь прицелиться на скаку.
Опустошители настигали. Он слышал их свистящее дыхание совсем близко; земля дрожала под их ногами. В Каррисе Боренсон получил только один дар метаболизма. За последние дни его способствующий переправил ему еще несколько. Но все равно он двигался медленнее, чем опустошители. А встретиться с ними, имея лишь боевой молот, он не рисковал.
Он снова посмотрел вперед.
Миррима удалялась от него. Сарка Каул все еще возглавлял скачку. Огромное облако дыма отбрасывало широкую тень, так что казалось, будто они скачут сквозь шторм. Комья земли летели из-под копыт ее коня; потом они простучали по сучьям упавшего сгоревшего дуба. Даже убегая, Миррима, зажав поводья в зубах, накладывала еще одну стрелу на тетиву.
Боренсон снова пришпорил коня, стараясь заставить его скакать быстрее. Он вцепился в свой боевой молот. С таким малым количеством даров он вряд ли мог победить, но другого выхода не было.
Он слышал, что опустошители настигают его, слышал, как они рвутся вперед, слышал каждый их шаг, который был тяжелее, чем у слона. Их шипение становилось громче.
Однажды в юности Боренсон побывал на верфях северного побережья Твинна, где Король Орден строил свои боевые суда. Там создавали огромный боевой таран для носовой части корабля. Он был длиннее грот-мачты. Корабельные плотники сказали, что большая часть тарана будет скрыта в корпусе маленького быстрого суденышка, построенного специально для того, чтобы с помощью этого тарана выводить из строя большие, тяжелые «плавучие крепости» Тума. Боренсон видел, как только что отлитый таран с помощью рычага подняли из формы и перенесли в ров, наполненный водой с маслом. Едва он коснулся жидкости, раздалось такое шипение, будто раздразнили тысячи змей, и столбы серого пара поднялись в воздух.
По мере приближения опустошителей, их шипение все больше становилось похоже на этот звук.
«Чего бы я не отдал за хорошее копье!» — думал он.
Вдруг он услышал крик Мирримы и посмотрел вперед. Она развернула копя и скакала к нему.
— Поберегись! — кричала она.
Боренсон выпустил повод белой кобылы, и она бросилась влево. Чтобы не столкнуться с Мирримой, он повернул своего жеребца вправо.