36

Буран понемногу начал утихать. Через некоторое время сквозь белую дымку Нюх увидел клочок голубого неба, похожий на отколовшийся от блюдца кусочек фарфора. Перевал был уже совсем рядом. Однако никаких признаков присутствия Свелтланы Нюх не замечал. Должно быть, снег замел ее следы.

Как тяжело далось ему восхождение! В этих краях водятся так называемые горные ласки. Он подумал, как нелегко им живется. Одно дело раз в жизни забраться на такую жуткую высоту, а потом вернуться на «нормальную» плоскую земную поверхность, и совсем другое — совершать такие восхождения ежедневно.

Добравшись до перевала, Нюх достал пистолет. Он надеялся, что смазка не замерзла и механизм работает безупречно. И тут он увидел Свелтлану. Она терпеливо поджидала его, без шапки, но в шубе с капюшоном. Рядом стояли сани. Неужели она сама затащила их на гору? Или их здесь оставили ее сообщники?

— О, вы потеряли половину своих роскошных бакенбард, — спокойно заметила она. — Вид у вас презабавный, должна сказать. А вообще-то я надеялась, что вы замерзнете и избавите нас обоих от неприятной встречи!

— Простите, что разочаровал вас! У меня, кстати, на ваш счет были мысли примерно такого же свойства!

— Какая жалость, что вы родились таким добрячком. Из нас получилась бы великолепная пара злых гениев!

— Какая жалость, что вы родились злой!

— Если бы я не родилась злой, наши пути никогда бы не пересеклись, — сказала она. — А я все равно рада, что мы встретились, Нюх. Это были интересные годы. Без вас мир был бы для меня гораздо скучнее! — Помолчав, она продолжила: — Значит, на вашей стороне ангелы, а на моей — демоны. Полагаю, вы пришли убить меня?

Нюх был настороже. Какой сюрприз приберегла она? Револьвера у нее вроде бы не было, но представить себе, что она на этот раз сдастся без боя, он не мог. Нюх посмотрел по сторонам, желая удостовериться, не притаились ли где-нибудь ее сообщники.

— Я здесь одна, — спокойно сказала Свелтлана. — Вы полагали, что со мной целый отряд горцев?

— Я полагаю, парочка сообщников у вас все-таки есть.

— Так вы собираетесь стрелять? Не надо, я буду вести себя смирно. В данный момент я ваша пленница! Неужели вы способны застрелить безоружного, Нюх? Это же против ваших правил! Это просто убийство!

— Я не верю, что вы так просто сдадитесь!

Свелтлана подняла передние лапы:

— Ну а теперь верите?

Нюх внутренне содрогнулся. Если бы она затеяла драку или просто побежала, он бы застрелил ее. Но можно ли стрелять в зверя, поднявшего лапы? Она права. Можно сколько угодно раз называть это казнью, но все равно это убийство! Однако он должен выстрелить! Обязан! Если он этого не сделает, всю жизнь ему придется жить с оглядкой. Он никогда не будет иметь покоя. А в конце концов она его убьет. Так что нужно все кончить сейчас.

— Отойди от саней! — хриплым голосом приказал он.

Встревоженная Свелтлана сделала два шага влево.

— Но, Остронюх…

Он поднял пистолет.

— Замолчи! Мне и так нелегко! — Нюх прицелился.

— А почему я должна облегчать тебе задачу?! — воскликнула она. — Ты предпочел бы, чтобы я свалилась с этой горы и разбилась о камни? Так этого не будет! Тебе придется нажать на спусковой крючок и хладнокровно убить меня!

— Когда ласке угрожают, кровь у него закипает!

— Разве я, с поднятыми лапами, представляю для тебя угрозу?

Нюх посмотрел в ее большие темные влажные глаза:

— Ты всегда будешь представлять для меня угрозу!

И тут он понял, что не может застрелить ее! Он не палач! Он — достопочтенный Остронюх Серебряк. Достойный и почтенный! А убить беспомощного противника — и недостойно, и непочтенно! Нет, он попробует спуститься с перевала вместе с ней, хотя наверняка по дороге она попытается убить его и сбежать. Но ничего другого не остается!

Нюх сделал шаг к Свелтлане:

— Мне придется связать тебя…

Громкий щелчок — и его левую заднюю лапу пронзила ужасная боль! Перед глазами заплясали яркие огоньки, а мозг словно взорвался. Нюх ничком упал в снег. Тут же к нему подскочила Свелтлана, выхватила из его лапы пистолет и бросила вниз, в пропасть.

Сначала от острой боли Нюх ничего не мог сообразить. Наконец, с огромным трудом приподнявшись, он заставил себя осмыслить случившееся и взглянул на свою лапу. Увидев, что именно защелкнулось на его лапе и раздробило кость, Нюх пришел в неописуемый ужас. Как она могла применить такое варварское приспособление? Все животные давно поклялись не применять его ни к одному живому существу на свете! Самое грязное и отвратительное изобретение человека, и если звери до сих пор не любят людей, то это именно из-за этого устройства.

— Капкан! — чувствуя его холодные челюсти, простонал он. — Не могу поверить…

Острая боль вновь пронзила его, и он упал в снег. В душу проник страх. Если она оставит его здесь, с этим металлическим чудовищем на лапе, смерть его будет долгой и мучительной. Самая худшая смерть для зверя! Дикий зверь, угодив в капкан, перегрызает себе лапу, чтобы не лежать и ждать неминуемой смерти. Капкан хуже ружья. Хуже змеиного укуса!

— Не могу поверить, что ты пала так низко!

— Ну, между нами есть кое-какая разница, правда?

— Не говорю тебе про «Декларацию прав зверей», но даже… даже презренный Тамурлан-Тимяу, один из самых жестоких деспотов на свете, запретил использовать это ужасное приспособление! — преодолевая новый приступ боли, прохрипел он.

— Я знаю, — подойдя к Нюху, ответила Свелтлана. — Он был глупцом, правда? Убивал тысячи своей дурацкой саблей! Думаю, я хуже его, правда?

— Ты мерзкий дьявол! — выпалил Нюх в порыве негодования, отвращения и презрения. — Только подумать…

— Только подумать, что когда-то ты находил меня привлекательной, да? Я помню, как ты смотрел на меня, когда мы впервые встретились в Туманном. — Она щелкнула зубами. — Мои глаза всегда отлично служили мне! Бедный Остронюх! Наконец-то ты утонул в этих глазах, не так ли?

Внезапно, когда она поправляла шубу и накидывала на голову капюшон, ему в голову пришла мысль. В его колчане осталась последняя стрела!

— Они фальшивые. Ты ничего не добилась.

— Что? — отчасти удивленно, отчасти озабоченно спросила она. — О чем это ты?

— Я о туфлях! Это подделка!

— Ты говоришь это мне назло. Но ложь тебе не поможет.

— Я не лгу. Ты… Ты же хорошо меня знаешь, — с трудом произнес он. — Мое имя не Свелтлана Я никогда не лгу врагам, только друзьям — и то очень редко.