— Никакого оружия у меня нет, — ответил Джо Уль. — По крайней мере того, о котором ты говоришь. Есть поршневое устройство, приводимое в движение паром. Оно способно крушить скалы, чтобы легче было добыть золотую руду. По крайней мере так я предполагал, но здешнее правительство запретило его использование. — Джо Уль помрачнел. — Сказали, оно вредит окружающей среде, разрушает ландшафты. Хотя кому до этого есть дело? Во всяком случае здесь. Но они пригрозили прислать полицейских и арестовать меня, если я не разберу мои машины. — Он кивнул в сторону окна. — Они там, во дворе, разобранные на части. Обычный лом. Всю груду можешь забрать за сто долларов. Это цена моего билета до Поднебесного. Забирай его или оставь ржаветь здесь.

Баламут не знал, плакать ему или смеяться. Какой путь! Какие испытания! И все зря? Он подошел к окну и выглянул. Так и есть, огромная куча металла, отовсюду торчат поршни. Но кому нужен этот металлолом, даже всего за сто долларов? И вдруг его осенило! Идея, может, и не блестящая, но не такая и плохая.

— Я беру это, — заявил он. — Вот твоя сотня. — Он вынул бумажник и расплатился с обрадованным горностаем. — Погружу это барахло на тележки и отвезу в Сан-Английско, а там буду торговать им на рынке! Секонд-хенд. За этим будущее.

— Ты с ума сошел, — засовывая деньги в карман, сказал Джо Уль. — Лом есть лом, и больше ничего.

Но он ошибся. Баламут стал владельцем лавки на одном из рынков Сан-Английско. Тысячу поршней ему тотчас удалось продать одной быстро развивавшейся стране, в огромном количестве строившей колокольни. Его крик помнили и через много лет, и в конце концов о Баламуте была написана оперетта, стремительно завоевавшая Слоновый Свет:

— Подходите и покупайте! Подходите и покупайте языки для ваших колоколов! Прекрасные, сверкающие языки! Настраиваются на любой тон. Динь-динь, динь-динь. Ваш колокол нем, а его голос — вот он! Нарушьте мертвую тишину. Пробудите мир. Подходите и покупайте языки. Прекрасные сверкающие языки…

Баламут Серебряк построил себе дом без окон и больше никогда не ел рыбу и не пил какао.

35

Они оказались в открытом океане. Сибил судорожно цеплялась за пробковую подушку. Врун тоже крепко впился когтями в свой кусок пробки. Их уносило все дальше и дальше, а раскаленное солнце напекало пушистые головы. В устье реки они не стали добычей крокодилов. Акулы не проглотили их живьем. Только крошечные многоцветные рыбки с наслаждением покусывали их лапы.

— До сих пор не могу поверить, что вы бросились за мной, — сказала Сибил. — Вы, не раздумывая, бросились за борт, чтобы спасти меня. Ах, какой глупый!

— Глупый, конечно глупый, — ответил Врун, не в состоянии даже по-настоящему рассердиться на себя. — Если бы я не прыгнул, то мог бы позвать на помощь матросов и вас бы мигом спасли. А теперь никто не знает, где мы… Что это, корабль?!

Сибил посмотрела на горизонт и действительно увидела какое-то темное пятнышко. У нее затеплилась надежда.

— Я… не знаю. Может быть. Ах, надеюсь, что это судно!

Собрав последние силы, они принялись грести к этому отдаленному пятнышку. Через некоторое время Врун насторожился:

— Если это судно, почему оно не движется? Оно, похоже, стоит на месте.

— Может быть, оно на якоре?

— В открытом океане? Вряд ли.

Вскоре пришло или, вернее сказать, приплыло объяснение: это был остров. Врун предпочел бы корабль, но в сложившихся обстоятельствах остров был лучше, чем ничего.

— Тещин подарок, — сказал он.

— Что?

— Ну, не совсем то, чего хотелось бы, но сойдет и это.

Сибил позволила себе развеселиться:

— Ах, шутник!

Подплыв ближе, они увидели, что остров окружен коралловым рифом. Волны с силой бились о риф, отбрасывая облака пены и брызг. Врун задумался, как перебраться через риф, чтобы их не разодрало в клочья о зазубренные, острые кораллы. Он с тревогой высматривал хоть какую-нибудь брешь, но не нашел ни одной. Когда они подплыли уже совсем близко, у них над головами появился пеликан.

— Эй! — окликнул его Врун.

Пеликан оглянулся и посмотрел вниз:

— И вам тоже «эй!».

Окликая пеликана, Врун хлебнул морской воды.

— Не могли бы вы… Не могли бы вы перенести нас через коралловый риф?

Пеликан снова развернулся:

— Вы, должно быть, шутите?

— Нет, совсем не шутим, — возразила Сибил. — Мы попали в западню.

— Это не западня, а открытый океан!

— Я хотела сказать — мы попали в трудное положение! Нам самим никак не перебраться через риф, не причинив себе увечий. Я знаю, что птицы и звери не особо дружны, но иногда ведь можно и нарушить стереотип поведения, правда?

— Но вы едите птичьи яйца! — возмутился пеликан.

— Да, но больше никогда не будем, обещаю, — простонал Врун.

Пеликан ничего не ответил, но не улетел. Бедных горностаев подносило все ближе и ближе к ревущим бурунам. Столкновение с рифом становилось неизбежным. Нет, не такого конца желал себе Врун! Иногда он представлял, как его убивает преступник, сбивает проходящий кеб или в очередном приступе ярости душит Толстопуз. Но утонуть в тропических водах и быть съеденным рыбами — такое в его планы не входило.

— Ладно, слезайте с ваших пробок, — скомандовал пеликан.

Оба горностая плюхнулись в воду. В следующее мгновение Врун почувствовал, как они с Сибил взмывают ввысь в клюве пеликана. Находиться в мешке пеликаньего клюва было не очень приятно: темно и сыро. О подобных приключениях хочется забыть сразу же, как они заканчиваются.

И оно закончилось. Пеликан выплюнул их на песок и вразвалку поплелся прочь. Проворный и грациозный в воздухе, на земле он оказался довольно неуклюжим. Чтобы взлететь, ему пришлось разбежаться. Когда он взмыл в воздух, Врун окликнул его:

— Эй, прежде всего, спасибо! А вы не могли бы отнести нас на материк? Разумеется, за щедрое вознаграждение.

— Мне до материка не долететь, — отказался пеликан. — Мы живем неподалеку, на скалистом острове, вместе с черепахами и ящерицами. Но у нас вам не понравится. Пустынно, голо, уныло. В море полно рыбы, но нет ни деревьев, ни даже кустиков. Так что лучше оставайтесь здесь. Тут есть кокосовые пальмы и другая растительность!

С этими словами он повернул на юг и в конце концов исчез из виду.

Горностаи лежали на горячем песке и сушили мех. Наконец, седой от соли, Врун принялся собирать ветки и сучья, выброшенные на берег.

— Что вы делаете? — спросила Сибил.

— Надо разжечь костер на тот случай, если мимо пройдет какое-нибудь судно.