Он окинул взглядом поляну папоротника, а затем стал всматриваться в лес. Там ничего не было. Вглядываясь в землю в поисках хоть какого-то следа, он дошел до края папоротниковой поляны. Оказался ли я в другом круге? В четвертом? Он заметил что-то белое в том месте, где пересекались две дорожки, и кинулся туда. Еще один камень! Билли поднял его. На поверхности камня было запечатлено четверостишие:
Нелегко в четвертом круге —
В мире Нового Эдема.
Рай закрыт для тех, кто любит,
Кто страдает и спасает.
Билли отнес камень к краю поляны. На ходу он касался листьев папоротника. Эдем? Как Сад Эдема? В гуще папоротниковых зарослей раздался тихий шорох. Билли резко развернулся. Кто-то шел по тропе — какая-то женщина, маленькая и изящная, чем-то она напоминала нимфу. Облаченная в струящийся шелк, она, казалось, плыла сквозь сад, и ее босые ноги касались земли легкими поцелуями.
Приблизившись, она блеснула сияющей улыбкой; каштановые волосы падали на плечи, прикрытые белым шелком. На голове у нее был венок из листьев и маленьких белых цветочков. По чистой гладкой коже можно было судить, что ей не больше двадцати лет. Легкие покровы тонкого шелка выразительно обрисовывали точеную фигурку, давая понять, что девушка лишь недавно вступила в период цветения.
У Билли заколотилось сердце, он с трудом сглотнул. Это что, сон? Он спрятал камень за спину, сомневаясь, должен ли он оставить его там, где нашел.
Подойдя, девушка присела перед ним в реверансе.
— Добро пожаловать, мой король. Я ждала тебя.
Билли откашлялся, надеясь, что голос у него не сорвется.
— Ты ждала меня? Кто ты?
Девушка подняла голову, ее синие глаза мерцали.
— Я Наама, девушка этого нового мира. Мерлин сказал мне, что ты придешь.
— Тебе сказал Мерлин?
Наама выпрямилась:
— Да. Ведь ты пришел королем, не так ли? — Ее взгляд скользнул к его рукам. — Я вижу, ты подобрал камень и сейчас держишь его. И предполагаю, что ты прочел пророчество.
Билли вынул руку из-за спины и осторожно положил камень на землю.
— Прочел. Но я не король… то есть… не на самом деле. Я не настоящий король… как тот парень, что сидит на троне… или что там у него. Я просто наследник Артура и оказался здесь, чтобы спасти всех пленников, которых найду.
— Просто наследник Артура? — Наама издала нервный смешок. — Милорд, прошу, не надо осквернять это святое имя таким словом.
Билли покачал головой:
— И не собирался. Я только хотел сказать, что я просто человек, который оказался здесь, чтобы помочь. И трон мне не нужен.
Улыбка Наамы медленно сползла с лица, и глаза наполнились слезами. Она отвернулась.
— Значит, я должна и дальше ждать настоящего короля. Я верю в пророчество Мерлина. Мой король придет.
— Послушай… Наама… Я в самом деле наследник Артура. — Билли вытянул меч из ножен. — Видишь? У меня Экскалибур. Но я понятия не имею, как стать твоим королем.
Девушка кинулась к нему и обняла.
— Значит, ты тот, кого я ждала! — Она откинула голову, глядя ему в глаза. — И ты не просто мой король! Ты мой суженый! Мы поселимся в этом новом мире, где твое справедливое правление будет длиться вечно.
Наама положила голову ему на грудь. Тепло ее тела охватило Билли, и по коже у него побежали жаркие мурашки. Он взял ее за плечо и мягко отстранил.
— Наама, — сдавленно сказал он, — я… я не думаю, что это часть плана.
Она склонила колени.
— Пожалуйста, милорд, даруй мне прощение. Мерлин это предвидел. Неужели ты не знаешь великое старинное пророчество?
Билли вернул Экскалибур в ножны.
— Я слышал много пророчеств от Мерлина, но в них не было ничего о том, что я твой суженый.
— Как странно! Мерлин сказал, что ты узнаешь его песню! — Наама нахмурилась.
— Его песню?
— Да. Я спою ее для тебя. — Девушка сложила руки на груди и опустила голову, словно молясь. Затем с легкой улыбкой стала петь чистым чарующим голосом:
Добьется покоя сомнений дитя
В любви с нареченною девой.
Теплом одолеет раздумья его,
Окутает негой блаженной.
Так как же решит победитель Артур:
Вновь ринуться в мрачные бездны
Иль, выбрав любовь, завершить долгий путь
И меч успокоить навечно?
Билли переступил с ноги на ногу.
— Не помню, чтобы слышал такую песню.
— Но ты же дитя сомнений. Разве не так?
Он кивнул:
— Да. Мне было сказано об этом раньше.
— Тогда откинь свои сомнения и поверь. Зачем выбирать адские бездны, когда ты со мной можешь жить в блаженстве? — Наама раскинула руки, и ее глаза блеснули в утреннем тумане, как драгоценные камни. — Я твоя нареченная дева. Неужели я не нравлюсь тебе?
Билли сглотнул.
— М-м-м… вовсе нет. Дело не в этом.
Ее улыбка проникла ему в самое сердце — радостная и в то же время печальная. Когда Наама раскинула руки, шелк ее платья плотно приник к телу, обрисовывая нежные формы. У Билли отчаянно колотилось сердце. По лбу текли капли холодного пота. Он опустил голову.
— Да. Ты нравишься мне. Просто я…
Наама схватила его за руку.
— Тогда пойдем со мной. Я хочу показать тебе кое-что.
Билли позволил ей провести себя через поляну в лес. Что она хочет показать? Может, будет куда лучше, если он не увидит ничего из того, что она собирается ему предложить, но Билли хотелось понять, что у нее на уме. Ведь она олицетворение невинности, разве нет?
Наама остановилась около двух ям.
— Вот мы и на месте.
— Что здесь произошло? Вырвали с корнем пару деревьев? — Билли подбоченился.
— Да. В свое время тут стояли дерево жизни и дерево познания добра и зла. Но это Новый Эдем, так что нам нужно только дерево жизни. Наш союз восстановит его на том же месте, и мы будем жить в вечном блаженстве. — Наама стянула с головы венок и переплела его в виде восьмерки. Одну петлю она надела на свое запястье, а другую с сияющим лицом протянула Билли. — Соединись со мной, милорд, под этим вечным заветом, и мы вместе построим новый мир.
Она подошла так близко к нему, что он мог чувствовать нежный аромат ее волос и тепло тела. Обоняния его коснулся и другой запах — острый и очень земной. Наама положила ладонь ему на грудь и опустила голову на плечо. Ее дыхание, проникающее сквозь рубашку, было горячим.
— Так ты останешься со мной? — спросила она.
У Билли колотилось сердце. Кожу кололо миллионами игл. Горло пересохло. Откуда-то изнутри шел палящий жар, от которого тело было готово взорваться. Слишком много всего, просто слишком много. Он закусил губу, чувствуя, как его сознание надрывается в крике. Помоги мне!