— Какая?
— Ты сказала «должна», «должна существовать». Так откуда ты знаешь, что все получится?
Эшли провела пальцем по стеклянной стенке цилиндра.
— У Деррика и девочек получалось. — Она нажала кнопку в основании цилиндра, и его купол стал подниматься. — Сначала мы транслюминировали крыс, потом более крупных животных и только потом решились задействовать людей. — Она уселась под колпак и подперла подбородок руками. — Но и животных мы не посылали в кэндлстон, пока не начали тренировать Деррика. Нескольких животных мы потеряли, прежде чем он научился удерживать дайвера, но теперь он стал настоящим профессионалом. Первым его успехом была мартышка. Она вернулась, сохранив все усвоенные ранее навыки. После нескольких успешных испытаний мы решили отправить туда Карен. Нам нужен был кто-то способный рассказать, как там внутри, прежде чем понять, что нам потребуется, чтобы вызволить твою маму.
— И как все прошло?
— Замечательно! Карен вернулась цела и невредима, только случился небольшой конфуз.
— Конфуз? Какой конфуз? — спросила Бонни, хотя, конечно, понимала, о чем говорит Эшли.
— Сначала мы не сообразили, в чем дело, потому что Деррик всегда носит одежду из хлопка. Оказалось, что транслюминация действует только на органические субстанции. На Карен была какая-то синтетика, и она вернулась в одном хлопковом белье. — Эшли было засмеялась, но, взглянув на Бонни, резко оборвала смех. — Извини. Это, наверное, совсем не смешно.
— Ничего, — отмахнулась Бонни. — Я о другом думала. — Ей стало легче, когда она услышала подтверждение рассказа Карен. Значит, Эшли говорила правду. Может быть, Эшли ничего и не скрывала, но одна вещь все-таки не давала ей покоя. — А в чем здесь опасность? Кажется, все проходит гладко.
Эшли поднялась и тяжело вздохнула.
— Одну часть процедуры мы еще никогда не испытывали. Хотя Карен и засекла другое существо в кэндлстоне, она не смогла установить с ним контакт. — Протянув руку, Эшли сжала кончик крыла Бонни. — Мы полагаем, что ты, со своим драконьим набором генов, могла бы превратиться в подобную фотосубстанцию, функционирующую на частоте твоей матери. Но мы не знаем, что будет после того, как вы соединитесь. Ты либо вытащишь ее наружу, либо застрянешь там навсегда, отрезанная от внешнего мира. Этого мы еще не испытывали.
Бонни краем глаза покосилась на отца. Он изучал показания приборов на панели управления, записывая их в блокнот. Глубоко вдохнув, она спросила:
— А где окажется моя мама, когда я ее вытащу?
Эшли с улыбкой выпустила ее крыло.
— Когда ты ее вытащишь? Мне нравится твое отношение. — Она подвела Бонни к третьему цилиндру. — Это восстановительный колпак. Когда Деррик тебя вытянет, ты попадешь вместе с мамой обратно в свой цилиндр. Мы предупредили ее, что она должна пройти через другую кристаллическую трубку, с другой стороны от Деррика, через набор фотоанализаторов, которые расшифруют ее световую структуру. Понимаешь, ее код мог сбиться или сойти с фазы, потому что ее транслюминировали довольно давно. Она прибыла туда в возбужденном состоянии, но со временем ее световая энергия успокоилась, как бывает с отражением на воде, если туда бросить камень. В конце концов круги на воде исчезают, и мы снова можем его видеть. Все части смятого отражения такие же, как и у чистого, но только смещенные. Вот так же и с твоей мамой — если замедление ее тахионов не повлечет автоассимиляции, мне придется рефазировать ее структуру с помощью компьютера.
Бонни сжала ладонями виски.
— Ой, у меня сейчас мозги взорвутся!
Эшли, смеясь, опустила ее руки.
— Это не так страшно, как звучит. Я проводила эксперимент с крольчихой, смешивая ее код и смещая фазу ее частоты. А затем я пропускала ее свет через анализатор. Никаких проблем. Зайка вернулась совершенно здоровой. — Она постучала по стеклу костяшками пальцев. — Короче, ты появишься в этом цилиндре, а через несколько секунд увидишь свою маму в восстановительном цилиндре. Мы точно не знаем, в каком состоянии она вернется, но поскольку мы с ней общаемся, то уж точно не в коме. Может быть, в полном здравии. И может быть, не пройдет и минуты, как вы обниметесь.
Сердце Бонни забилось в груди, точно дюжина барабанов. Неужели это правда? Неужели все получится, и она увидит свою маму, которую так долго оплакивала?
— Дождемся утра, — продолжала Эшли, — чтобы Деррик как следует выспался и отдохнул. Быть якорем — тяжкий труд, и за несколько минут он полностью выматывается. Но больше и не надо, нескольких минут нам вполне достаточно. Световая энергия начинает смещаться с фазы примерно через двести пятьдесят секунд. За это время мы должны успеть запустить обратный процесс.
Бонни снова сжала ладонями виски и закрыла глаза.
— Голова разболелась? — сочувственно спросила Эшли. Бонни улыбнулась, не открывая глаз.
— Нет. Я читаю молитву.
Глянув сквозь ресницы на Эшли, она увидела, что та стоит приоткрыв рот, будто при всем своем уме и учености она столкнулась с явлением, которого искренне не понимает, но желает узнать о нем больше.
Бонни закончила молитву, открыла глаза и взяла Эшли за руки.
— Я согласна.
Эшли улыбнулась:
— Чудесно! Тебе нужно хорошенько отдохнуть. Мы еще подгоним тебе рубашку по росту, чтобы не волочилась по полу. Но на самом деле это не так уж важно — все равно все превращается в свет. Транслюминироваться совсем не больно, по крайней мере, нам так говорят. Деррик превращался примерно двадцать пять раз, а Карен — не меньше дюжины.
Когда они вышли в коридор, Бонни рассмеялась.
— Чему ты смеешься? — удивилась Эшли, резко останавливаясь.
Бонни обернулась крыльями и взяла одно за кончик.
— Посмотреть на тебя, так ты считаешь, что я боюсь.
Темные брови Эшли изогнулись.
— А ты не боишься?
— Я немного волнуюсь, но не боюсь. — Бонни усмехнулась и покачала головой.
Эшли гремела ключами, отпирая дверь спальни.
— Это потому что ты веришь в Бога. Я бы точно не была такой спокойной.
— Почему? Разве не ты меня сейчас уговаривала, объясняла, как все будет хорошо?
Эшли распахнула дверь и встала в дверном проеме, загораживая вход.
— Технология тут ни при чем. — Оглядев коридор, она понизила голос до шепота: — Ты что — забыла? Девин тоже в кэндлстоне.
В горле у Бонни вырос ком размером с мячик для гольфа. Радость и волнение от голоса мамы заставили ее позабыть об убийце драконов.
— Но… но он же на другой фазе или еще где-то там?
Эшли мотнула головой, приглашая Бонни в комнату, и тихо закрыла дверь. Она села на кровать под портретом Эйнштейна и похлопала рядом с собой. Бонни подошла на дрожащих ногах и тоже села.