Из задней части магазина донесся громкий стук. Билли закрыл книгу и пригнулся, потянув с собой Бонни. За скрипом дверных петель последовал гневный женский голос:
— Если ты знаешь, что тебе на пользу, ты бы делала то, что я тебе говорю. Сообщай о каждом слове, которое они тебе говорят, или я выкину тебя из города вместе с остальной швалью.
— Жасмин, — ответил другой женский голос, — ты должна знать, что твоя крикливая риторика не может оскорбить мои чувства и что здесь, у меня, она нежелательна.
— Запомни мои слова, — фыркнула в ответ Жасмин, — что твой мятежный язык когда-нибудь выкопает тебе могилу.
Ударил колокол на башне, прервав ссору. Билли положил книгу пророчеств на полку и коснулся плеча Бонни:
— Давай выбираться отсюда.
Пригнувшись, они скользнули к выходу. Тихонько приоткрыв дверь, Билли выбрался наружу, проверив, следует ли Бонни за ним. Придерживая одной рукой подол своего длинного платья, она выскочила в дверь и пустилась за ним.
Они побежали по улице, держа направление на магазин Доркас. Замедлив шаги при одиннадцатом, и последнем ударе колокола, они двинулись в сторону театра. Повернув на боковую улицу, Билли и Бонни увидели десяток человек в черном, которые, стоя в очереди, чего-то ждали. Пока Билли мялся на месте, к очереди присоединилась солидная дама в сером капоре и невысокий смуглый мужчина в гамашах и порванной на плече рубашке.
— Думаешь, здесь? — спросил Билли.
— Должно быть.
Они прошли мимо очереди и оказались у окошка администратора. Вывеска на соседней стене гласила: «Зал ожидания. Двери открываются в полдень, закрываются в три часа». Билли вгляделся во внутреннее помещение. В холле театра не было видно ни одной живой души. Несколько пустых кресел стояли у стен с двойными дверями, за которыми, очевидно, открывался проход в зрительный зал. На стене висели выцветшие афиши с вытертыми буквами, сообщавшими о спектаклях «Свидетели» и «О невидимых вещах». Над длинным столом, напоминавшим стойку в закусочной, на стене висели часы с маятником. Они показывали половину двенадцатого.
Отступив от окошка, Билли повернулся к Бонни и пробормотал про себя:
— Тут обязательно должен быть служитель. Кто-то должен подтягивать часы.
Он уставился на растущую очередь, пытаясь понять выражение лиц ее участников. Но на их серьезных физиономиях читалась только мрачная покорность, в которой не было ни печали, ни похоронной обреченности — рассеянные взгляды, плотно сжатые, неподвижные губы, тощие фигуры. Никто не произносил ни слова.
Билли подошел к началу очереди, где, понурив плечи и опираясь на узловатую трость, стояла пожилая дама, которую он видел в гостинице. Морщинистое лицо и редкие пряди седых волос говорили о долгих и трудных годах.
Билли подошел к ней поближе и поклонился:
— Я слышал, вы ждете короля.
Опираясь на трость, она слегка приосанилась, но голос подрагивал и ноги плохо держали ее.
— О нет, молодой человек. Не просто короля… а настоящего короля. Я была здесь, когда пророк объявил о его приходе, и я собираюсь снова быть здесь, когда явится король, чтобы взять нас в новую страну. — Мотнув головой, она показала себе за спину. — Мы все чувствуем то же самое, пусть даже большинство города считает нас сумасшедшими, особенно мэр.
— Как вас зовут? — спросила Бонни.
— Марта Стоун. — Она долго и пристально смотрела на Бонни. — А кто это спрашивает?
Бонни протянула руку, но Марта всего лишь уставилась на нее, и девушка отвела руку.
— Приятно познакомиться.
Билли прислонился к дверному косяку:
— Кому-нибудь разрешается войти внутрь?
Выпрямившись, Марта указала клюкой на дверь:
— В соответствии с пророчеством никто, кроме короля, не сможет открыть ее до наступления часа.
Билли сделал два шага, схватился за ручку и потянул. Дверь легко распахнулась. Не обращая внимания на изумленный вздох, раздавшийся у него за спиной, он вошел внутрь, взял по креслу в каждую руку и вернулся обратно.
— Это вам, — сказал он, поставив одно кресло рядом с Мартой. — Садитесь.
С помощью Бонни он вытащил из холла кресла для каждой из женщин в очереди. Все они, молодые или старые, кинулись пожимать ему руку, восхищенно глядя на него. Он снова перешел к началу очереди и раскинул руки, чтобы успокоить гул.
— Слушайте все! Я войду внутрь, но думаю, что всем вам надо дождаться наступления полудня.
Билли вернулся к открытой двери, жестом позвав Бонни следовать за ним.
Билли вместе с Бонни вошел внутрь и прикрыл за собой дверь. У него отчаянно колотилось сердце.
— Они думают, что я король.
— А почему бы им и не думать? — засмеялась Бонни. — Ведь ты открыл дверь, не так ли?
— Да, но я не знаю, как доставить их в новую страну. Я даже не знаю, где я сам сейчас.
— До полудня не так много времени. Давай посмотрим, что здесь делается. — Бонни подбежала к внутренним дверям и распахнула одну из них. — Хм… Внутри полная темнота.
Билли присоединился к ней, щурясь от непривычного сумрачного красного мерцания, которое еле освещало театр. Они скользнули в зал по ковровой дорожке пандуса, прошли мимо длинных рядов пустых кресел. Найдя короткую лесенку, они поднялись на сцену, где их ждал закрытый занавес. Сквозь его потертую ткань пробивались вспышки багрового света.
Бонни нашла то место, где занавес раздвигается, вцепилась в одну из половин и оттянула ее в сторону. Билли сделал то же самое с другой половиной занавеса, и колесики со скрипом поползли по направляющим. Когда они с Бонни растянули проем до двадцати футов, он торопливо вернулся к центру сцены и уставился на открывшееся перед ними зрелище.
Стеклянная перегородка от пола до потолка стояла стеной перед лесным пейзажем, совершенно живым, объемным и в движении, хотя был залит красным ореолом, словно оператор фиксировал его через цветные линзы. Деревья и небо качались и прыгали вверх и вниз — оператор как бы старался держаться рядом с человеком, идущим через лес. На нем был плащ с поясом и ножны. Из-под шапки выбивались седые волосы.
— Профессор? — прошептал Билли.
Все было настолько реальным, что казалось продолжением сцены, словно они могли войти прямо в этот багровый мир.
Билли приблизился к экрану и протянул к нему руку, чтобы выяснить, где кончается реальность и начинается изображение. Кончиками пальцев он наконец коснулся гладкого стекла и вздохнул. Он не знал почему, но, найдя эту границу, преисполнился печали, словно бежал играть на поле, а вместо этого наткнулся на железную решетку, преградившую ему путь.
Бонни на цыпочках подошла к нему, и они уставились на эту картину; они стояли оцепенев, едва ли не загипнотизированные видом этого неба и качающихся деревьев. Внезапно на весь экран легла чья-то тень, словно из-за их спины медленно возникли очертания человека. Билли инстинктивно схватился было за меч, но его при нем не было. Прежде чем он смог сообразить, каким иным образом ему вступить в бой, от экрана донесся тихий спокойный голос: