— Что это значит, мастер Мерлин?
Мерлин вздохнул и подобрал свой почти опустевший мешок.
— Не могу знать, милая леди.
Он вскинул мешок на спину, но потом решил все же оставить его на поляне.
— Идемте. В Камелот путь не близок, а нам придется идти пешком. Не стоит тащить лишнее.
— Говори, Гартранд, паршивый ящер, и я сохраню тебе жизнь. Опиши мне этих людей.
Рыцарь в полной амуниции держал щит в одной руке, а в другой — меч, ткнув его острие в самое драконье подбрюшье. Поверх щита, на самом виду у дракона, висела цепь с горящим на ней кэндлстоном.
Дракон сжался в углу пещеры:
— С-сэр Девин. Они только начали изменяться, когда я улетел. Я не знаю. Пожалуйста, поверьте.
Девин слегка нажал на меч, и струйка густой жидкости выступила из-под острия.
— Думай, ящер. Ты должен был видеть больше.
— Сжальтесь надо мной, великий рыцарь. Я не помню. Я слишком слаб. Наверное, это Мерлин меня околдовал.
— Нет, демон, это мой камень забирает у тебя силу, — отвечал рыцарь, поднимая щит выше. — Но и Мерлин тоже не промах. В жизни не видывал, чтобы дракон так глупо себя вел, как ты, летя над городом и плюясь огнем. Тебя было легко выследить, а теперь чары Мерлина будут стоить тебе жизни, если ты мне не ответишь.
— Спросите заново, — простонал дракон, — я попытаюсь.
— Ты сказал, что в лесу прятался второй человек. Это был король?
— Я не разобрал. Кажется, это был мужчина, и все…
Сделав шаг вперед, Девин вогнал меч и повернул его в драконьем брюхе. Затем он проворно отскочил, выдергивая меч, сторонясь хлынувших из раны драконьих кишок.
Дракон рухнул мордой вперед, точно подрубленное дерево, и трескучий грохот потряс землю под ногами сэра Девина. Девин спокойно вручил свой меч писарю и взял у него из рук факел. Вытащив из жилета тряпицу, Палин стал протирать запачканное лезвие.
Девин повесил себе на шею цепочку с кэндлстоном и выпустил сверкающий камень поверх кирасы.
— Если дракон говорил правду, Палин, то тогда наша миссия выполнена. Драконов больше нет.
Закончив протирать хозяйское оружие, Палин вернул меч:
— Да, милорд, но как же люди?
Девин отдал факел Палину и сунул меч в ножны.
— Новая миссия, совсем другая. Теперь мы станем охотиться на существ своей расы. Двенадцать человек у нас на очереди.
— Двенадцать, милорд? Включая Мерлина?
Они были уже у выхода из пещеры и щурились на свет.
— Убивать людей — не слишком благородное занятие. Король этого не одобрит.
— Если я прав, — возразил Девин, — король нам поможет, и даже с Мерлином.
Выйдя на свежий воздух, они остановились и огляделись. С их высокой скалы вдали виден был Камелот, чьи наружные стены и окна были освещены факелами и фонарями.
— Идем, — продолжал Девин, вскакивая в седло. — Давай испросим аудиенции у короля. Приготовь хроники. Не забудь описать нашу сегодняшнюю победу.
Палин вытащил книгу из своего седельного мешка, только чтобы показать ее Девину, и засунул обратно.
— Обязательно, милорд. Все до единого слова, как обычно.
— Итак, — продолжал отец Билли, — мы все выбрали себе человеческие имена, подходящие тому времени и месту, а прежде я был Клефспир, как вы, наверное, уже догадались. Около тысячи пятисот лет я прожил человеком. Иногда под именем Джареда Баннистера, иногда под другими именами.
Билли слушал вытаращив глаза. Вот это история! Миллионы вопросов проносились у него в голове, так что он даже не знал, с чего начать. Требовалось пару минут посидеть спокойно и подумать. Он наклонился вперед и широко открытыми зачарованными глазами взглянул в ветровое стекло. За бортом нечего было рассматривать. Ни собраний драконов на лесных полянах, ни теней огромных существ, ищущих, для кого бы совершить доброе дело; лишь толстый слой облаков, накрывших лесистые горы Западной Вирджинии. В голове у Билли засела строчка из пророчества Мерлина: «Дракон, иной принявший лик». Наверное, это означает, что драконы лишились своих тел. Получат ли они их обратно?
Думая о пророчестве, он воображал себя драконом, летящим над этим серым пуховым одеялом, покрывшим землю. Он хорошо знал эту часть штата; знал, что внизу под облаками дикие скалы и лес. Конечно, заслушавшись рассказом, он не смог бы точно определить, где они находятся, но примерно представлял себе.
Тишину в самолете нарушали только жужжание двигателя и шум вращающихся снаружи лопастей. Лишь резкий запах арахиса помог Билли выйти из забытья. Он обернулся и увидел, что мама с Бонни жуют крекеры с арахисовым маслом. Теперь они сидели вместе позади него.
— А нам с папой не достанется? — игриво поинтересовался он.
Мама рассмеялась:
— Я их только вынула. Достанется и вам.
Билли потянулся к шуршащему пакету с крекерами, одновременно пытаясь заглянуть в глаза Бонни. Она снова надела одолженный им свитер и неловко сидела на краешке кресла, наклонив голову и подавшись вперед, чтобы дать место своим спрятанным крыльям. Она взглянула на него, но лишь мельком, с усталой улыбкой, и снова потупила взгляд.
Рассказ явно произвел на нее глубокое впечатление. Он зачаровал их всех, раскрыв темную тайну, затмившую саму жизнь; это открытие было фантастическим и почти невероятным. Его мать, конечно, слышала об этом и раньше, может быть, и не раз, но Бонни? Рассказывала ли ей ее мама? Бонни, может, и знала, но теперь взглянула на старую историю в новом свете, помогающем разогнать тени. Возможно. Но возможно и то, что тьма только сгустилась и возникло еще больше вопросов.
Билли повернул голову и увидел, что отец тоже притих, уставившись в одну точку. Тогда он швырнул ему на колени пакет крекеров и крикнул:
— Проснись, папа!
Отец усмехнулся и стал ловко разворачивать целлофан одной рукой, держа другую на штурвале. Хотя вначале их полет проходил гладко, затем они столкнулись с атмосферным фронтом и нежданными ветрами, что потребовало вмешательства крепкой руки пилота. Наблюдая, как отец достает из пакета крекер, Билли заметил у него на пальце какой-то старинный перстень с красным камнем под названием, кажется, рубеллит — багровым турмалином, напомнившим ему об одном очень важном вопросе.
Он сунул руку в карман.
— Э-э… папа. — Он вытащил подобранный на улице камень. — Не был ли кэндлстон похож на что-нибудь вроде этого? — Раскрыв ладонь, он как-то странно себя почувствовал, будто его начало укачивать.
Отец вытаращил глаза и, помедлив, протянул руку. Одним пальцем он потрогал камень, перекатывая его туда-сюда. Затем он взял его и поднес к самым глазам.