— Эно написал, что нас будет ждать лодочник, — сказал Джон и подбросил в воздух несколько монеток по двадцать пять центов. Согласно напутствиям верховного жреца, лодочнику надо было дать две монеты. Но в какой валюте? Нимрод, помнится, сказал, что это скорее всего не имеет значения. — Только пока я никакой лодки не вижу.
Тем временем Нил, чье зрение было поострее, чем у брата и у их юного хозяина, осматривал неровную линию горизонта. На самом деле было невозможно определить точное место, где земля над их головами сходится с землей у них под ногами, равно как и где заканчивается море и начинается фосфоресцирующее электрическое небо. Не успел Джон договорить, как Нил залаял. Он явно что-то узрел — далеко-далеко на поверхности моря.
— Что там, Нил? — спросил Джон, проследив, куда смотрит пес. — Ты что-нибудь видишь?
Нил снова гавкнул и попытался было войти в воду, но тут же громко взвизгнул и пулей вылетел на берег. Проверив, Джон обнаружил, что вода в этом море или гигантском озере весьма горячая.
— Тогда понятно, откуда тут облака, — сказал Джон. — От испарения. — Он лизнул палец, которым только что пробовал воду. — Горячая, но пить можно. Жаль, мы не взяли с собой растворимый кофе. Вода-то вполне пригодна.
Вскоре Джон тоже рассмотрел, что именно привлекло внимание Нила. К ним плыла лодка. На ее корме стоял человек и греб единственным длинным веслом, подобно венецианскому гондольеру. А когда лодка наконец ткнулась в берег, Джон понял, что человек этот не настоящий, он просто — подобие человека, медный автомат вроде робота.
— Здравствуйте, — вежливо, но с опаской сказал Джон и протянул лодочнику две монетки. — Не могли бы вы перевезти нас на тот берег, к дворцу Синей джинн Вавилона?
Неужели хватит пятидесяти центов? Ведь это смехотворно малая сумма! Но гребец молча протянул медную руку и принял монеты, а затем указал на скамью на носу лодки. Путешественники быстро поднялись на борт.
С нечеловеческой силой высокий медный гребец оттолкнул лодку от берега. И вот они уже летят по горячей воде с неимоверной скоростью, а робот-лодочник без устали машет веслом. Вскоре берег, от которого они отчалили, скрылся из вида.
Постучав по дубовым доскам, из которых была сколочена лодка, Джон прикинул их крепость.
— Надеюсь, наше судно исправно, — сказал он. — Оказаться в этой воде мне как-то неохота. За пять минут можно превратиться в вареного омара. — Он больше беспокоился за собак, чем за себя, понимая, что, будучи джинн, он вряд ли пострадает от горячей воды, а вот в собаках он не был так уверен.
Прошел час, другой… Джон в конце концов заснул, и ему приснилось что-то приятное. Но он не успел запомнить, что именно, поскольку, открыв глаза, увидел вдалеке поросший лесом берег. Алан и Нил нетерпеливо ерзали, поскольку им подошло время сделать то, что собаки всегда делают после долгой поездки. А именно — найти хорошее дерево и поднять лапку.
Джон посмотрел на лодочника и приветливо кивнул:
— Спасибо, что согласились нас подвезти. Даже не знаю, что бы мы без вас делали.
Медный лодочник промолчал. Но Джон упорно пытался втянуть его в беседу.
— Если это не бестактный вопрос… — начал он. — Я вообще-то ничего не имею против такой идеи, потому что в этом мире должно быть место всякому… Но все-таки… Почему вы сделаны из меди, а?
Лодочник не умел говорить. Это было совершенно ясно. Но он умел грести. И не только грести — он умея показывать пальцем. Именно это он и сделал. На миг прекратив грести и явно отвечая на вопрос Джона, он резко ткнул длинным медным пальцем в небо над их головами. А потом снова взялся за весло. Джон вежливо кивнул, но смысл этого немого объяснения он понял лишь несколько секунд спустя. Ибо только гребец, сделанный из меди, мог справиться с угрозой, которая нависла над ними вскоре.
Естественно, я на всякий случай прячу этот дневник от мисс Угрюмпыль, Айши и ее невидимых слуг, поскольку они его наверняка забрали бы и уничтожили. Хотя бы потому, что он помогает мне отсчитывать, сколько дней я тут пробыла, размышлять над своими словами и поступками и отслеживать, происходят ли во мне изменения, которые предрекла Айша. Изменения должны произойти оттого, что я дышу здешним воздухом и пью здешнюю воду, хотя я не выпила ни одного глотка яблочного сока, который мне подсовывает мисс Угрюмпыль. Но все равно Древо Логики воздействует на меня через воздух и воду.
Я видела это дерево. Ничего особенного оно из себя не представляет. Растет в специальной комнате прямо здесь, во дворце, и больше напоминает древний дуб, чем яблоню, хотя яблоки на нем и вправду есть. И оно явно начало на меня действовать. Как еще объяснить то, что я сказала мисс Угрюмпыль сегодня за завтраком?
С мечтательно затуманенным взором она разглагольствовала о том, какие желания осуществит перед возвращением в родной Гринвилл, что в штате Северная Каролина (по-видимому, она рассчитывает вернуться домой после того, как Айша навеки отправится в большую лампу на небе). У нее такие предсказуемые желания! Я все это послушала-послушала, а потом уставилась на нее самым злобным взглядом, на какой способна, и пообещала, что, когда «старая перечница» отдаст концы, я не оставлю мисс Угрюмпыль в покое, а напущу на нее элементиша.
— Огненного элементиша, — язвительно уточнила я. — Мерзкого обманщика, который прилипнет к вам навеки, до конца дней.
А потом я наговорила ей еще много-много других гадостей. Мне даже стыдно об этом писать. В итоге бедная мисс Угрюмпыль убежала из-за стола в слезах, так и не доев завтрак. Сама Айша проявила полное безразличие к тому, что я сказала ее слуге и компаньонке. Вероятно, ничего другого и нельзя ожидать от того, кто давно пребывает выше добра и зла. Однако после этого эпизода я не выдержала и сказала ей, что я, кажется, превращаюсь не в логического, а попросту в противного человека.
— Для начала это нормально, — ответила Айша. — Логика — очень тонкий и требовательный предмет, Филиппа. Пока ты не овладеешь ею в совершенстве, твой разум будет доводить любой логический вывод до абсурда. Иногда это может оказаться очень неприятно. Ты считаешь мисс Угрюмпыль одним из препятствий на пути к собственному освобождению, поэтому хочешь удалить это препятствие во что бы то ни стало.
Уж не знаю, правду ли сказала Айша, но я, несомненно, начинаю становиться такой же жестокой, как она. Вот ужас-то! Но что я могу сделать?
ДЕНЬ ТРЕТИЙ. На самом деле я не вполне ясно представляю, сколько я здесь уже пробыла, потому что день длится почти бесконечно, а темнота наступает и тут же снова сменяется днем. Возможно, время здесь течет так же медленно, как в лампе или в бутылке, если ты ввинтился в нее в неверном направлении. Наверно, Висячий дворец и Иравотум существуют вне нормального трехмерного пространства и времени. В книге Эно об этом ничего не сказано, но он ведь писал ее несколько тысяч лет назад. Полагаю, в глубокой древности верховный жрец Беллили не знал о таких вещах, как относительность и астрофизика.