— Мой брат выживет? Пожалуйста, мистер Гордон, скажите, что с ним случится?
— Я не могу предсказать, потому что здесь, в Иравотуме, нет ни будущего, ни прошлого. Это относится к каждому, кроме самой Синей джинн. Здесь есть только настоящее. Я ответил на твой вопрос чистую…
— Почему вы говорите загадками? — сердито спросила я.
— Потому что настоящее таит в себе не меньше загадок, чем будущее. И потому что понять тайну жизни, существующей в некоем времени и месте, возможно только вне всякого времени и места. Я ответил на твой вопрос чистую правду.
Я ужасно встревожилась, услышав, что Джон в опасности. Но что я могу сделать? Я не в силах помочь ему, а он не в силах помочь мне… Или все-таки что-то можно предпринять? Я вдруг сообразила, что Гордон-китаец наверняка знает ответ.
— Я могу ему помочь?
— Один близнец может всегда помочь другому, не важно, джинн они или люди. Пожелания близнецов всегда выполняются, особенно в отношении погоды. Именно поэтому близнецов иногда называют «детьми неба». У них есть власть над погодой. Я ответил на твой…
— Да какая же связь между погодой и этой вашей Рухх?
— Рухх — птица. Птица летает по воздуху, в атмосфере. А атмосфера в Иравотуме крайне чувствительна. За несколько тысяч лет она стала просто непредсказуемой, в отличие от атмосферы на поверхности земли. Близнецы могут повлиять на здешнюю погоду самыми разными способами — вдохнуть, выдохнуть, взмахнуть руками… Короче говоря, ты можешь сотворить ветер. Птицы, даже большие, не очень любят ветер. Поэтому ты должна найти самую высокую точку в саду и подуть на горизонт. Для Рухх — это верная погибель. Но поспеши. Я ответил на твой вопрос чистую правду.
— Спасибо, Гордон-китаец, — сказала я. — Вы мне очень помогли.
Я повернулась и пошла из грота, но тут голова проговорила мне вслед:
— Но у тебя есть еще один вопрос, верно?
— Да. Как вы догадались?
— Я — Уста Истины. Говорить правду — моя миссия. Я ответил на твой вопрос чистую правду.
— Почему Айша выбрала меня? Мне очень, очень хотелось бы понять…
— Айша выбрала тебя, поскольку ты — ее внучка. Я ответил на твой вопрос чистую правду.
Я невольно вскрикнула, но времени выяснять подробности просто не было. Каждая секунда промедления грозила Джону смертью от клюва и когтей птицы Рухх. Я побежала на самый верхний уровень висячих садов, глубоко вдохнула и принялась дуть в сторону горизонта изо всей силы и махать руками, чтобы нагнать побольше ветра в этом направлении. Я занималась этим целых двадцать минут, пока не посинела от напряжения. Потом я вернулась к себе в комнату, записала все это в дневник и решила поразмышлять над тем, что Гордон-китаец сказал об Айше.
Их атаковали внезапно. Еще мгновение назад медный гребец проворно двигал веслом и лодка летела по глади горячего моря, а теперь Джон и его верные собаки пытались увернуться от огромной птицы — величиной с самого большого доисторического птеродактиля Кецалькоатля. Птица целилась в их головы клювом, таким большим и острым, что он наверняка с легкостью вспорол бы обшивку «Боинга-747». Медный гребец по-прежнему стоял на корме лодки и отбивался от гигантской птицы веслом, да так удачно, что задел крыло, и одно перо упало Джону на голову.
Птица отлетела чуть в сторону и пошла на разворот, чтобы снова атаковать путешественников.
Джон успел рассмотреть перо, оказавшееся не меньше целого куриного крыла. Ничего себе! Пожалуй, эта птица может спикировать на слона и поднять его в воздух, как сова — мышь-полевку. Взревев, точно аллигатор, гигантская птица напала на них снова, и снова лодочник нанес ей удар веслом. Да, теперь понятно, почему этот лодочник сделан из металла. Никакой человек на его месте не смог бы противостоять клюву и когтям такого чудовища. И все же лодка ходила ходуном от каждого удара весла о птицу, и Джон понимал, что еще чуть-чуть — и гадкая тварь просто потопит лодку. Это волновало его больше всего. Допустим, сам он сможет вынести вулканическую температуру воды (хотя мальчик не был в этом вполне уверен), но собаки точно сварятся заживо.
Налетев на них в третий раз, птица схватилась когтями за борт лодки и наверняка бы выдернула их суденышко из воды, если бы не Алан с Нилом. Псы подпрыгнули и сомкнули челюсти на чешуйчатых лапах крылатого чудища. Громко вскрикнув, гигантская птица выпустила лодку и, замахав крыльями, взмыла вверх. А собаки так и остались висеть у нее на лапах.
— Отпустите ее! — завопил Джон. — Отпустите, а то убьетесь!
Возможно, они и последовали бы его совету, но тут с берега налетел сильнейший порыв ветра и откинул ужасную птицу далеко от лодки. И внезапно Джону стало ясно, что если Алан и Нил разожмут челюсти, сомкнутые на птичьих лапах они упадут в кипяток.
— Держитесь! — отдал мальчик новую команду, прямо противоположную предыдущей. — Не отпускайте, а то убьетесь.
Шквалистый ветер и боль в лапах сделали свое дело — птице было явно не по себе. Но она тем не менее напала на лодку в четвертый раз. По счастью, новый порыв ветра отшвырнул чудище в сторону. Признав в конце концов свое поражение, птица захлопала крыльями и полетела к далекому еще берегу, а на ее лапах, по-прежнему не размыкая челюстей, болтались Алан и Нил.
— За ними! — велел Джон лодочнику. Тот снова вставил весло в уключину, и лодка понеслась к берегу. Джон же стоял на коленях на носу лодки, не сводя глаз с гигантской птицы, которая уже превратилась в точку на горизонте. И вот, когда она долетела до берега, ему показалось, что собаки оторвались и упали вниз, на песчаный берег.
— Быстрее, — заклинал он лодочника. — Пожалуйста, побыстрее!
К удивлению Джона, лодочник повиновался и начал грести еще быстрее, чем прежде, так что они одолели километр, отделявший их от суши, всего за несколько минут.
Чем ближе они были к берегу, тем страшнее становилось Джону. В ужасе от того, что он сейчас увидит, мальчик пытался уверить себя, что песок смягчил падение собак и они наверняка живы.
Но, разглядев у кромки воды два неподвижных тела, он понял, что чуда не произошло.
Когда до берега оставалось метров десять, Джон, не дожидаясь, чтобы лодка ткнулась носом в песок, прыгнул в воду и побежал туда, где совсем близко друг от друга лежали Алан и Нил. Псы еще дышали, но ни одному, ни другому не суждено будет выжить — Джон понял это мгновенно, и глаза его наполнились слезами.
Первым прекратил дышать Алан, за ним Нил. Джон лег между их телами. Никогда прежде не было ему так одиноко. Не важно, в чем провинились когда-то, еще будучи людьми, его любимые товарищи. Они давно искупили свою вину, храбро и преданно служа семье Гонгов. Ни у кого никогда не было и не будет таких друзей.
Гребец наблюдал за Джоном, но лодку не покидал. Наконец Джон произнес: