— Умирая, он хватался рукой за свою последнюю статью? — тихо спросил Марк.
Йен кивнул:
— Мы отдали эту статью в газету, хотя он, как обычно, ругал в ней правительство. Начальник полиции решил, что скрывать ее от читателей, когда в город уже просочились слухи о том, что она существует, гораздо опасней, чем позволить ее напечатать.
— Думаю, что он совершенно прав. Но все-таки… на бумаге должны быть пятна крови.
— Статья появится в утренних газетах вместе с сообщением о смерти автора.
Марк высказал свое предположение:
— Будем надеяться, что у читателей найдется достаточно здравого смысла, чтобы правильно ее оценить.
Он пытался представить себе то, что здесь произошло. В комнате было место, где стоящий человек мог оставаться незамеченным, — дальний левый угол, позади письменного стола. Там примыкали один к другому два стеллажа, и оба были плотно уставлены книгами в темных переплетах. Если стоять неподвижно и очень тихо…
Марк подошел к этому углу, взглянул на письменный стол.
— Я буду Брендоном, — предложил Йен.
И они вдвоем разыграли сцену убийства.
— Я думаю, Брендон сначала встал здесь, потом услышал убийцу и повернулся, — начал Йен.
— Верно. Потом убийца вышел вперед, — продолжил Марк.
— Брендон понял, что у убийцы есть нож, и поднял руки вот так.
— Убийца шагнул вперед… и нанес удар.
— Он порезал Брендону руки, из ран стала капать кровь.
— Брендон отшатнулся от убийцы, тот схватил его за плечо и повернул лицом к столу.
— Потом горло Брендона было перерезано, слева направо. Брендон упал вперед и потянулся рукой к своей статье.
— Убийца мгновенно отступил назад. Кровь хлынула. Но на ноже тоже должна была остаться кровь.
— Значит, — размышлял Йен, — убийца должен был быстро спрятать нож, чтобы с лезвия не капала кровь, и сделал это, когда уходил из комнаты.
— Снова по лестнице, — пробормотал Марк.
Йен кивнул.
Они прошли мимо единственного маленького пятна крови и спустились по лестнице до конца. Там они остановились.
— Задний выход, — догадался Йен.
— Попробуем там, — согласился Марк.
Они прошли по коридору мимо столовой, приемной, кухни и кладовой. У заднего выхода Марк наклонил свою лампу, чтобы осветить ручку двери.
— Да, он ушел отсюда.
— Я не вижу… Ага! — пробормотал Йен.
Второе пятно крови тоже было таким маленьким, что могло бы навсегда остаться незамеченным.
— Но задняя дверь тоже была заперта, — сообщил он.
— У убийцы был ключ от нее, — предположил Марк.
Йен открыл дверь. Марк поднял выше лампу. Вымощенная плитками дорожка вела отсюда в сад. Здесь стояла окрашенная в белый цвет садовая мебель из кованого железа и пенилась вода в маленьком фонтане. Его веселое журчание казалось сейчас странным и неуместным. Марк и Йен взглянули друг на друга и зашагали к нему. На каменной облицовке фонтана были видны пятна крови.
— Значит, здесь он вымыл свое оружие, — тихо сказал Йен. — А потом…
— Потом он пошел дальше через задний двор, — продолжил Марк, медленно идя по немощеной тропинке, которая вилась между подстриженными дубами. — И дошел до кирпичной стены. Там нет двери.
— Тогда как он перелез через стену? — спросил Йен.
Марк повернулся к детективу:
— У него был сообщник, который ждал его по ту сторону и бросил ему веревку. Убийца взобрался наверх, спрыгнул со стены вниз и оказался на пешеходной улочке. Здесь, за домом, уличного движения почти нет. Есть другие дома высшего класса, но убийство произошло ночью, и в это время большинство людей там спали. Убийца и его сообщник быстро вышли на оживленную улицу и направились в какое-то безопасное место, поскольку на одежде убийцы должна была остаться кровь.
— В безопасное место или… — пробормотал Йен.
— В карету, — догадался Марк.
— В дорогую карету — такую, в которой можно ехать по улицам, не опасаясь, что тебя остановит полиция, — сказал Йен. — Я уверен, что мы узнаем, кто он, если сумеем узнать, где он оставил запачканную кровью одежду.
Марк кивнул и мрачно пожал плечами.
— Йен, убийца вполне мог скрываться так, как ты сказал, — уехать с места преступления в дорогой карете. Но неужели ты действительно веришь, что он осмелится хранить испачканную в крови одежду у себя? Почему он не выбросил ее?
— Потому, что выброшенную вещь можно найти, — твердо сказал Йен. — И еще я думаю… — Он замолчал.
— Что думаете? — заинтересовался Марк.
— У меня, по сути дела, нет оснований для этого, но… Я считаю, что мы имеем дело не с сумасшедшим, а с холодным и расчетливым политическим убийцей. И я думаю, что этот человек убежден в своем превосходстве над другими. И в своей правоте. Поэтому вполне допускаю, что он хранит у себя все куртки, плащи или другие предметы одежды, в которые заворачивал нож. Он гордится тем, что не оставляет после себя следов, может быть, даже злорадно торжествует. Почему ты так смотришь на меня? — спросил Йен. — Ты думаешь, это смешная теория?
Марк покачал головой:
— Вовсе не смешная. Но я подумал, что… Мы знаем, что убийца — быстрый и ловкий человек. Он умеет двигаться бесшумно. И способен взобраться на стену по веревке.
— Да.
— Но мы не знаем наверняка, что убийца — мужчина. Может быть, мы ищем женщину.
— Но Жиль Брендон был крупным и сильным человеком.
— Конечно, поэтому мы и обнаружили у него на руках следы борьбы. Возможно, он рассчитывал, что у него хватит сил вырвать оружие у убийцы. Я не говорю, что мы ищем женщину. Я лишь полагаю, что нельзя исключать, что убийца — женщина.
После того как Элеонора Брендон в отчаянии выкрикнула свое проклятие, в замке наступила полная тишина. Казалось, время замерло. Никто не шевелился. Казалось, что никто даже не дышал.
Правда, может быть, это лишь показалось Элли, потому что она сама была потрясена.
Преодолевая холод, поднимавшийся вверх по позвоночнику, она произнесла:
— Миссис Брендон, я очень сожалею о вашей утрате. Я могу лишь молиться, чтобы Бог послал вам покой.
Потом Брайан Стирлинг взял вдову писателя за плечи, повернул ее к себе лицом и сказал:
— Элеонора, клянусь вам, как перед Богом: никто из нас не мог желать смерти Жилю. Мы все сожалеем о вашей утрате.
Элеонора Брендон больше не походила ни на вихрь, ни на вопящую гарпию. Она бессильно висела на руках у Брайана, дрожала и плакала. Потом она слегка уперлась ладонями в его грудь и заговорила: