— Что я теперь буду делать, лорд Стирлинг? Что я буду делать? — Вдруг она выпрямилась и спросила: — Вы велите меня арестовать?
— Элеонора, я не велю вас арестовать. — Брайан поднял взгляд. Элли знала, что он ищет Камиллу.
Та быстро выступила вперед, а за ней вышла и леди Мэгги.
— Пойдемте, Элеонора! Позвольте мне отвести вас наверх. Вы должны остаться у нас на эту ночь. Я принесу вам бренди.
Вдова слабо взмахнула рукой:
— А мой… кучер?
— Мы позаботимся о нем, — заверила ее Мэгги.
— Прошу всех не расходиться, — сказал Брайан, поворачиваясь к толпе элегантно одетых гостей, которые все еще стояли в холле и молчали. — Музыканты продолжат играть для тех, кто пожелает остаться.
Пока Камилла и Мэгги продолжали успокаивать все еще плакавшую Элеонору, он прошел через толпу прямо к Лавинии и обратился к ней:
— Мой дорогой друг! Если вы не уезжаете, я очень хотел бы пригласить вас на танец.
— Разве я могу уехать после такого предложения! — поддразнила его Лавиния. — Я буду очень рада.
Когда они пошли назад в зал, где были устроены танцы, Хантер внес свой вклад в общее дело: поклонился другой знатной вдове и взял ее за руку. Лорд Джеймс тоже стал танцевальным добровольцем.
Элли не замечала, что стоит неподвижно, пока Кэт не остановилась рядом с ней и не спросила:
— С тобой все в порядке, дорогая?
Девушка печально улыбнулась:
— Не уверена, что все. Я только что узнала, что помолвлена. Мой жених не соизволил присутствовать при объявлении о нашей будущей свадьбе — может быть, он тоже про нее не знал? А теперь меня прокляли. Очень интересный вечер!
Кэт тихо рассмеялась:
— Ты еще забыла про разбойника, который остановил тебя на дороге. Ох, Элли! Пожалуйста, не позволяй бредовым выдумкам Элеоноры стать правдой в твоем воображении.
— Это было самое настоящее проклятие.
— Я не верю в проклятия. Поэтому не позволяй этому проклятию вносить смятение в твой ум. А пока сделаем вот что. Ты еще не получила подарок от Хантера и меня. Поэтому…
Кэт опустила руку в карман своего платья и достала оттуда коробочку для украшений.
— Пожалуйста, Элли, прими это.
— Спасибо, — тихо поблагодарила девушка, приняла коробочку и открыла ее. Внутри был изящный амулет из золота и драгоценных камней в форме жука скарабея — прекрасное произведение ювелирного искусства, Элли приблизительно оценила его стоимость. Это было целое состояние, и Элли покачала головой: — Я не могу это принять.
— Элли, мы же египтологи, — напомнила ей Кэт. — И это не предмет старины, а новая вещь, которая сделана по нашему заказу. Хантер позаботился, чтобы настоящий скарабей остался в музее в Каире. Это копия, но совершенно точная. Поскольку драгоценные камни расположены так же, как на оригинале, этот амулет считается магическим и отразит любую угрозу. — Кэт улыбнулась. — Оригинал был подарен принцессе Нетахула-ре. Есть сведения, что жена ее брата попыталась ее отравить. Принцесса не умерла, а только заболела. Жена брата снова попыталась убить ее, но была схвачена во время этой попытки и сама погибла жестокой, можно даже сказать ужасной, смертью. Так что этот скарабей защитит тебя так же, как принцессу. Если проклятия существуют — во что я, конечно, не верю, — теперь ты защищена от них. Так что все хорошо.
— Я тоже не верю в проклятия, но от всего сердца благодарю тебя и Хантера. Но, Кэт, мне действительно надо поговорить со всеми вами. Я на самом деле не знала, что должно произойти сегодня, и…
— Кэт, вот ты где!
Они уже проходили в дверь зала, и здесь их отыскал немного запыхавшийся от быстрой ходьбы Хантер.
— А, ты подарила ей скарабея! Он тебе нравится, Элли?
— Очень нравится! Он прекрасный. Но это слишком дорогой подарок.
— Чепуха! Ты выросла и стала женщиной, которую мы все очень высоко ценим, — произнес Хантер и поцеловал в щеку, а потом взял за руку свою жену. — Я ни в коей мере не хочу быть грубым, но я уже потанцевал с десятком дам и девиц необъятного размера и немолодого возраста. Теперь я хотел бы один раз потанцевать со своей женой. Элли, ты извиняешь нас?
— Извиняю, но…
Супруги умчались в танцевальный зал, а Элли оставалось лишь огорченно смотреть им вслед.
Она стояла, опустив голову, и думала, что сегодня, возможно, не подходящий момент для разговора с ними. И все же ей надо каким-то образом добиться от них понимания, убедить их в своей правоте. Они столько трудились, чтобы дать ей прекрасное образование. Разве она теперь не должна стремиться использовать его?
— Это вы, моя дорогая?
Девушка повернулась и увидела, что рядом с ней стоит лорд Джозеф Ферроу, граф Уоррен, ее будущий свекор.
— Вы не должны волноваться из-за бреда женщины, которая от горя потеряла разум, — тихо сказал он.
— Я не волнуюсь, — ответила Элли. Она знала, что говорит ему правду, но все-таки по ее спине пробегал едва ощутимый холодок страха.
Элли напомнила себе, что теперь у нее есть скарабей.
— Вы не окажете мне честь станцевать со мной последний танец? — спросил лорд Джозеф. — Время уже позднее, и мне пора в дорогу.
— Конечно, — пробормотала она.
Когда они шли в танцевальный зал, Элли заметила веселый огонек в глазах лорда Джозефа и вопросительно взглянула на своего спутника.
Лорд улыбнулся:
— Я думаю, вы ничего не знали о предстоящей помолвке?
Элли покраснела и спросила:
— Откуда вы это узнали?
— Я это понял по вашей реакции.
— Мне очень жаль.
— Все в порядке. Но скажите мне, и скажите правду: страшно или приятно вам стало, когда вы узнали, что однажды станете графиней, женой графа?
— Я не собираюсь замуж за вас, милорд! — пошутила она. — И вы, мне кажется, обладаете крепким здоровьем. И конечно, я желаю вам прожить как можно дольше.
— Спасибо. Но каждое поколение однажды должно уступить место следующему, и я должен признать, что благодарен судьбе за то, что имею сына.
— Вы, милорд, вряд ли похожи на готовый рухнуть старый дуб. Вы могли бы снова жениться и иметь много сыновей, если бы пожелали.
Он слегка наклонил голову, а потом взглянул девушке в глаза и ответил:
— Я никогда не женюсь снова. А вы, моя дорогая, уклонились от ответа на мой вопрос. Что вы думаете о возможности стать женой моего сына?
— Поскольку я еще незнакома с вашим сыном, я вряд ли могу иметь об этом какое-либо мнение.
Элли удивило, что лорд Ферроу не стал говорить ей о том, как высоко все ценят его сына, или как-то иначе восхвалять его достоинства.