– Ах ты, нечистый демон, вечно пребывающий там, где копоть и сажа! – начал обзываться Боня.
Ну что за представления о демонах! Мы, между прочим, куда чистоплотнее некоторых. И, в отличие от них, знакомы с центральным отоплением.
– Конечно же, перед тем как одеваться во все чистое, мы обязательно должны помыться, – согласилась Эльза. – И идти далеко не надо: речка, лето, вода теплая…
Как тут вскинулся монах! Теперь никому и ни за что не порекомендую средневековое монастырское воспитание. Взять того же Боню. Вроде хороший парень, но пообщаешься с ним подольше – не человек, а ходячий комплекс!
– Ни за что не расстанусь со своими священными одеяниями! – завопил он.
– И тебя схватят в первой же деревеньке, – заметил я.
– И пусть! – храбро ответил монах. – Но я ни за что…
– Тогда твою рясу надо хотя бы постирать, – остановила его Эльза. – Снимай ее, я быстро! А у костра за полчаса все высохнет…
Как же он покраснел! Это уже даже была не свекла, а какой-то совершенно невиданный овощ!
– Чтобы я… В чужом присутствии… В присутствии женщины, прости господи!.. Это же срам, грех… – Все его красноречие куда-то улетучилось. Вот что смущение с человеком делает!
– Да ладно, Боня… святой папаша! Тут все свои! – примирительно ответил я. – Ты еще скажи, что у тебя под рясой нет ничего!
– Ты как хочешь! – заявила Эльза вконец растерявшемуся монаху. – А я – в воду! Не намерена ходить в каком-то тряпье!
– Подожди! Что ты делаешь?! Я должен уйти! – завопил ошарашенный Боня, глядя на движения девушки, не в силах, однако, оторвать от нее глаз.
– А я тебя и не гоню! – лукаво улыбнулась Эльза и медленно потянулась к застежке.
– Тут же демон! – закричал монах.
– А я и его не гоню! – Девушка справилась с одной застежкой, отчего ее плечо соблазнительно обнажилось, и теперь занималась второй. Она явно собиралась вознаградить нас за свое неожиданное спасение замечательным зрелищем. Или просто играла, зная натуру монаха?
– Ладно! – вздохнул я, опасаясь, что моего святошу сейчас хватит удар. – Торжественно обязуюсь не подсматривать! Чем там надо поклясться?
– Я ухожу! Я ухожу подальше от соблазна! – Боня наконец нашел в себе силы отвернуться и, хмуро глядя под ноги, зашагал в сторону чащи. Его губы шептали какие-то приличествующие случаю молитвы, в которых явственно слышалось слово «искушение».
– И оставишь меня наедине с демоном?! – в притворном ужасе воскликнула Эльза, поняв, что немного переиграла. Она, конечно, не хотела обидеть бедного монашка и просто слегка не рассчитала свое воздействие на человека, который всю жизнь только и занимался тем, что ото всего воздерживался.
– Я ведь подчиняюсь только тебе, – напомнил я Боне. – А других обязан… как это называется… вводить в соблазн!
– Я остаюсь! – поспешно согласился монашек и уселся у костра спиной к речке. – И если ты, похотливый демон, бросишь хотя бы один взгляд на эту невинную девушку, которая (прости ее господи!) не ведает, что творит, я буду…
– Мучить меня страшными словами, – закончил за него я. Все-таки терпеть не могу, когда мне угрожают! Особенно без повода. Особенно влюбленные и ревнивые монахи. – Ведь я уже поклялся. Чего тебе еще надо?
Считайте меня круглым дураком (я и сам так думаю, вспоминая этот эпизод), но слово я сдержал. Уж больно было жалко Боню. А ведь уверен: посмотреть было на что. Эльза плескалась долго и с удовольствием, и от каждого плеска монах вздрагивал так, будто ему давали подзатыльник. Я пытался развлечь его разговорами, но он был настолько поглощен борьбой с греховными помыслами, что пришлось оставить всякие попытки. Так мы и сидели молча у костра, словно два идиота, не обращая никакого внимания на купающуюся красавицу.
– Ну, мальчики! Вот и я! – воскликнула наконец Эльза, и мы оба обернулись гораздо поспешнее, нежели делаем это обычно. К моему разочарованию, девушка уже успела облачиться в свое, как я полагаю, лучшее платье (эх, надо бы при случае подыскать для ее гардероба что-нибудь поинтереснее!), и оно, надо признаться, очень ей шло. Убедившись, что теперь все прилично и испытание позади, монах здорово повеселел.
– А теперь твоя очередь! – лукаво посмотрела на него Эльза, чем ввергла несчастного в новый шок.
– Я не могу… Здесь… – залепетал монашек.
– Если ты думаешь, что мне приятно находиться радом с таким грязнулей, – возмутилась Эльза, – то очень здорово ошибаешься! – Но тут же добавила ласковым тоном: – Ну, пожалуйста, Бонечка! И тебе сразу лучше станет, и мне приятно! А я тут пока своими делами займусь…
– Ну ладно! – храбро согласился монах, помыться которому действительно очень даже не мешало бы. – Но только демон пусть тоже не подглядывает!
Да за кого он меня принимает! И себя тоже! Было бы за кем подглядывать! Тьфу!
– Ладно, остаюсь здесь, – вздохнул я вслух.
– Нет! Я не оставлю тебя с Эльзой! – воскликнул Боня. – Ты… ты зайдешь в воду, но твои нечистые глаза будут закрыты!
– Ладно! Согласен! Чего уж там! – устало сказал я. Окунуться мне тоже не мешало, а смотреть на этого сквернослова… Больно надо!
Взяв с меня соответствующие клятвы и поминутно вздыхая, крестясь и озираясь по сторонам, Боня, поеживаясь, зашел в воду. Я плюхнулся следом, обдав его фонтаном брызг (пусть будет хоть небольшая месть с моей стороны!).
– Ты что! – завопил он. – Да чтобы тебя в аду так кипящей смолой обрызгивали! Да чтобы…
– Боня… Святой папаша! Я же тебя не вижу! – оправдался я, и монах не мог не признать справедливости моих слов. Раз сам выдвигаешь дурацкие условия, сам и расплачивайся.
У меня создалось впечатление, что Боня никогда не купался в речке. Наверное, эти монахи моются только в бане, да и то нечасто. Видно было, что юный сквернослов испытывает от своего барахтанья большое удовольствие, хотя и сам этого стыдится.
Наконец, наплескавшись вдоволь, посвежевший монашек выскочил на берег и потребовал, чтобы я принес ему рясу, а сам спрятался в кустах. Дело в том, что его одежда находилась где-то у костра, где сейчас хозяйничала Эльза и откуда доносились аппетитные запахи. Правда, вперемешку с какой-то гарью.
– Нашему святому папаше нужна его ряса. Ты не подскажешь, где она? – спросил я у девушки, озираясь по сторонам в поисках пропавшей одежды.
– Ох, брат Бонифаций! Боня! Прости меня! – завыла Эльза так, что я жутко удивился. Насколько я успел узнать ее, девушка была совершенно не склонна к истерикам, а тут на тебе!
– Что такое? – раздался обеспокоенный голос из кустов. Монаху явно хотелось подбежать поближе, но позволить себе такое он сейчас никак не мог.
– Твоя ряса! Твое священное одеяние! – продолжала выть Эльза. Ее плечи содрогались, словно от рыданий, и я едва не поверил в это, но тут девушка приподняла голову, и я увидел, что она трясется от смеха.