На всякий случай она подождала немного, поглядывая на звезды, которые теперь стали казаться совсем другими. Оказывается, они видели гораздо больше, чем она думала и могла представить. Может быть, даже море…

«Если только Дрим говорил о той же воде, — встревожилась она. — А если есть еще что-то такое же… сине-зеленое… Живое. Почему они скрывали от нас? Вот была бы я постарше, хоть поняла бы, о чем они говорили!»

Эта досада на свой возраст была в Мире всегда, сколько она себя помнила. Иногда она мечтала найти календарь своей жизни (ведь бывают же календари года!) и разом выдернуть целую пачку листков. Разве это не приблизило бы ее к Дриму? Только бы его календарь никто не тронул…

Ей опять стало обидно: «Но ведь он обманул меня! Он всегда говорил, что за Стеной ничего нет, кроме пропасти. Почему? Как он мог?»

В какой-то момент она рассердилась настолько, что чуть не вернулась к его домику и не ворвалась внутрь, чтобы с криком потребовать объяснений. Но успела сообразить: если станет известно, что она знает о мире за Стеной, то взрослые сделают все, чтобы не пустить ее туда. Раз не пускали до сих пор… Была какая-то причина, почему они так поступали, только в одиночку Мира не могла найти ее.

И в одиночку отправляться за Стену было страшновато. Хотя Руледа и называла Миру «индивидуалисткой» (девочка уже выяснила у Дрима, что это значит), и ей действительно быстро надоедало делать все вместе со всеми, но такую грандиозную вылазку она не могла предпринять без помощи. Хотя бы без помощи Эви… «Струсит», — подумала она с сомнением, и тут же отголосок стыда ожогом прошелся по сердцу. Этот мальчишка был ее единственным другом, а Дрим учил, что о друзьях нельзя говорить плохо. Особенно про себя, когда они не слышат.

Ей так хотелось разбудить Эви немедленно, вытащить его из постели бормочущего, с подкашивающимися ногами и сунуть головой под кран, чтоб поскорее проснулся, что Мира решила не следить больше за Дримом. Все равно, не станет же он теперь разговаривать вслух с самим собой! А она уже услышала столько, что это переварить бы…

— Если я его не разбужу, то меня разорвет на части, — бормотала Мира, перебегая от дерева к дереву.

Это оказывалась то шершавая сосна, к которой лучше не прижиматься, не то сухая кора может и зашуршать, выдав девочку… То холодноватая береза, к которой, наоборот, хотелось прижаться потеснее…

«Если б у меня была такая кожа, — вздохнула Мира, погладив нежный ствол. — Когда-нибудь обязательно будет…»

Казалось невероятным, что все спали, как ни в чем не бывало, и даже не подозревали, какая страшная тайна открылась Мире. Как же они могли ничего не почувствовать, когда в ней самой все перевернулось, а потом с трудом улеглось на место? Только чуть-чуть в другом порядке… Мира это ясно ощущала: все в ней так, да не так. Эта тайна, оказывается, всегда жила среди них, а сама Мира ее тоже не чувствовала. Но сейчас-то, когда вслух уже прозвучали слова и тайна перестала быть тайной, почему все продолжали спать?!

«Оно там живет, дышит, — подумала она о море, — а они все спят и спят! Так они его никогда не увидят…»

В доме, где кроме Эви жили еще одиннадцать мальчишек, пол был не деревянным, как у девочек, а застелен светло-коричневым линолеумом. Воспитатели говорили, что мальчишкам лень вымывать пыль из щелей и потому с линолеумом будет чище. «Но дерево — здоровее», — обычно добавляла Неда. До сих пор Мира в этом не сомневалась, а теперь уже и не знала, чему можно верить, а чему — нет.

Цепляя носками за пятки, она быстро стянула летние тапочки, чтобы резиновая подошва не взвизгнула. Держа их в руке, Мира заскользила к двери спальни и бесшумно вошла. Эви спал в дальнем углу, и Мира всегда рисковала, пробираясь к нему между кроватями. Она пристально оглядела ребят: вроде бы все спали, хотя лиц не было видно.

«Если бы кто-нибудь не спал, уже подскочил бы», — успокоила она себя и подобралась к Эви.

— Просыпайся, — шепнула Мира ему в самое ухо.

Днем было заметно, что из него торчат белые-белые волоски. Однажды она заметила такой же в волосах у Неды, но потом он куда-то исчез…

Эви сладко причмокнул и улыбнулся. «А вдруг ему тоже снится море?» — ей вдруг стало жалко будить его. Доберутся ли они до этой волшебной воды на самом деле? А сейчас Эви ее видит… Пусть посмотрит…

Еще немного посидев на корточках возле его кровати, Мира медленно-медленно выпрямилась, опасаясь, что какой-нибудь сустав громко щелкнет, как часто бывало. Но на этот раз ноги не подвели ее, только слегка заныло в коленях.

«Я расскажу тебе утром, — прощаясь, пообещала она другу. — Ты спи пока… А то и не уснешь потом. Я-то уж точно теперь ни за что не усну!»

С трудом подтаскивая уставшие за день ноги. Мира выбралась из дома мальчиков и скрылась в своем собственном. Когда забралась в постель, выяснилось, что сердце все это время так грохотало, что уши закладывало. Только до сих пор Мира этого не замечала. Стараясь поскорее отдышаться, она с тоской подумала: «Что же мне до утра делать? Я еще заболею от этой тайны! А уснуть не смогу».

И тотчас уснула.

Глава четвертая,

в которой Эви и Мира ищут тайный ход

— Мы должны всем рассказать.

Эви смотрел на нее так сурово, что Мира не возмутилась в голос, как ей хотелось, а только тихонько предположила:

— Кто-нибудь проболтается…

— А если мы не скажем… Это знаешь, что значит? Что мы тоже всех обманем. Тебе же обидно было, когда ты узнала!

Мира подтвердила:

— Обиднее обидного.

— А все потому, что они нам врали! А я не хочу врать.

— Я тоже не хочу! Но мы же не можем перелезть через Стену все вместе — нас почти сто человек!

Не ответив, Эви отлепил от колена подорожник и осторожно плюнул на него:

— Не держится.

Колени были такими сухими, что казались белыми и походили на камни возле реки. Правое ссадина увлажнила и раскрасила, оно наверняка здорово болело. Снова прилепив подорожник, Эви мрачно сказал:

— Теперь ясно, откуда все берется… Еда, одежда — ну, все! Это оттуда, из-за Стены.

— Значит, есть ход! — осенило Миру. — Не через Стену же они кидают! Она высокая.

— Как бы найти его?

Эви посмотрел на нее так, что стало ясно: кроме нее, никто этого не сделает. Мире пришлось согласиться:

— Понятно, надо. Пошли?

— Прямо сейчас?

— А чего ждать?

У него вдруг испуганно перекосилось лицо. Оглянувшись, Эви подвинулся к ней и жалобно прошептал:

— Я что-то как больной стал…