Теперь, когда внезапно повторившаяся ситуация разблокировала запечатанные после теста неейросети, к нему вернулась память о чувствах.
Поборов очередной программный сбой, андроид подошел к нагромождению каменных обломков и начал разбирать завал.
Он не воспринимал того факта, что за ним следят три напряженных пары глаз. Если говорить языком привычных для человека образов, дройд находился в состоянии аффекта.
Наконец, аккуратно приподняв и отбросив в сторону два последних каменных обломка, он увидел поврежденный бронескафандр, под керамлитовой скорлупой которого скрывалось хрупкое тело молодой женщины.
Протянув руку, он наклонился, помогая ей подняться на ноги, и вдруг произнес:
– Лейтенант Алан Мерфи, второй ударный серв-батальон. Вы чудом избежали смерти, мэм. Как вас зовут?
– Рейчел. – Тихо, потрясенно ответила она, еще не понимая сути случившегося.
Перед ней стоял андроид, но он вел себя и разговаривал как человек.
* * *
– Ты что-нибудь понимаешь? – Тихо спросил Иван, обращаясь к Скарму.
– Ни Фрайга, не разберу. – Сознался тот. – Спроси у Беглова.
– Антон, объясни, что происходит?
– Рейчел тестирует андроида. – Сумрачно ответил Беглов. – Она утверждает, что в его системе каким-то образом прописан образ человека.
– И ты этому поверишь?
– Она мнемоник. Киберсистемы ее профиль. Что до вопроса – верю или не верю… – Беглов на секунду задумался, а затем добавил: – Если ты помнишь, была война. А на войне возможно все.
– Ерунда. Когда я служил в космодесанте, мы изучали тактико-технические характеристики боевой техники Альянса.
– Ну? Поделись. – Беглов присел на валун. – Что тебе известно о модулях «Одиночка»? Один из них, между прочим, интегрирован в систему этого андроида. – Добавил он.
– Даже так? – Иван присел рядом, на корточки, при этом сервомоторы его скафандра болезненно взвизгнули. – «Одиночка», – это, прежде всего, удачно скомпонованное «железо» куда инсталлирован набор программ независимого поведения. Конечно, в его структуре есть нейромодули, способные симулировать работу биологических нейросетей, но их объем слишком мал, чтобы говорить о какой-то полноценной копии человеческого разума. Нейросети обучались нестандартным тактическим приемам ведения боя, пока машиной управлял человек. В них накапливался боевой опыт, понимаешь?
Беглов кивнул.
– На войне правда – первая жертва. – В ответ процитировал он. – Это сказал кто-то из древних. – Антон покосился в сторону противоположного края котловины, где за дымкой испарений скрывались поврежденные «Фалангеры» и добавил: – Давай дождемся, пока Рейчел закончит свою работу. В конце концов, мне не приходит на ум ни одной причины, по которой андроид стал бы покидать зону технического обслуживания поврежденных машин и искать погребенного под обломками человека. Странное поведение, не находишь?
* * *
Чудес на свете не бывает. Все, что происходит с нами объяснимо, просто зачастую люди не обладают нужным знанием, чтобы верно истолковать суть того или иного события.
На этот раз среди группы наемников на счастье оказался специалист нужного профиля. Впрочем, Рейчел не надеялась, что остальные сразу и безоговорочно поверят ей. Во-первых, она в группе недавно. Во-вторых, многие мужчины не склонны доверять суждениям женщин.
А деваться-то нам некуда.
Она встретилась с напряженным выжидающим взглядом Беглова.
Андроид стоял не шелохнувшись.
– В общем, так, ребята… – голос Рейчел звучал тихо, его слегка искажала аудиосистема боевого скафандра. – Мы на карантинной планете. Код по унифицированному звездному каталогу КХ3496. Данная котловина когда-то являлась естественной полостью, пещерой, которую в конце войны было решено использовать для организации базы РТВ. Для этого сюда были посланы три транспорта класса «Нибелунг» оснащенные дополнительными кибермеханизмами, предназначенными для терраформинга. Это они создали озеро, и поселили в нем выделяющие кислород бактерии. Затем, в ходе работ по созданию так называемой «бункерной зоны», во время процесса удаления лишних горных пород, свод пещеры не выдержал собственного веса и рухнул.
– Здесь были люди? – Спросил Беглов.
– Нет. Только серв-машины, три взвода, два осуществляли работы по перепланировке пещеры, используя в качестве инструментов бортовое лазерное вооружение. Третий взвод, с машинами которого мы сегодня столкнулись, осуществлял охрану.
– А андроиды?
– Их всего пятнадцать. Три отделения. В зависимости от обстоятельств они могут исполнять функции ремонтных бригад, либо осуществлять пехотную поддержку серв-машин.
– Это он тебе рассказал?
– Да.
Беглов с явным сомнением посмотрел на человекоподобную машину, но от комментариев воздержался, решив, что прежде следует выслушать Рейчел.
– Можешь объяснить, почему он пошел разыскивать тебя под завалами?
Она кивнула.
– У меня встречный вопрос, Антон. Хотя, он относится ко всем. Вы понимаете, что компьютерный язык, составляющий основу программ данного кибермеханизма, не просто устарел, его будет правильно назвать «мертвым».
– Ну, допустим, это понятно даже мне. – Ответил Скарм.
– В таком случае вы все должны согласиться, – мои кибермодули ни коим образом не могли воздействовать на систему андроида. Я не могла перехватить управление, и заставить его совершить определенные действия.
– Звучит логично. Но к чему ты клонишь?
– К тому, что перед вами не просто человекоподобная машина. В андроида интегрирован модуль «Одиночка», который долгое время находился в прямом нейросенсорном контакте с человеком, конкретно с лейтенантом военно-космических сил Альянса Аланом Робертом Мерфи, пилотом легкой серв-машины класса «Хоплит». – Рейчел вдруг тяжело вздохнула. – Он погиб семнадцатого сентября 2637 года в бою за Юнону. Ударному флоту колоний тогда не удалось овладеть одной из близко расположенных к Земле систем Линии Хаммера, и после боев вся поврежденная техника подверглась утилизации. Единственным исключением являлись модули «Одиночка». Их изымали из серв-машин и отправляли в некий, непонятный для меня центр, где проводилось их тестирование и распределение по разным категориям, для дальнейшей эксплуатации.
– Ты уклоняешься от сути, Рейчел. Начала с мертвого машинного языка, а теперь рассказываешь нам историю.
– Я не уклонилась от сути, а лишь объяснила, каким образом модуль с «Хоплита» попал в систему человекоподобной машины. Понимаешь, Антон, – Рейчел машинально обращалась к Беглову, принявшему командование группой после смерти Энтони Коула, – когда я лежала под завалом камней, мои импланты не смогли установить связь с кибернетическими устройствами. Но на одном из диапазонов связи коммуникатор, который, как и все остальные кибермодули связан с моим мозгом, вдруг начал принимать мысль. Сначала я здорово перепугалась. Общаться на мнемоническом уровне могут только специально обученные, незаконно имплантированные люди, такие как я. Но будь тут еще один мнемоник или на худой конец – кибрайкер, я бы почувствовала это намного раньше, еще до боя. Мысль принадлежала человеку, но я не сразу разобрала слов – они были выражены при помощи устаревшего интеранглийского, понимаешь?