Аномалия пространства-времени, свойства которой только начинала постигать земная наука, привела Логинова в точку, не поддающуюся счислению, — ни один из звездных ориентиров так и не был опознан, и последняя надежда вскоре истаяла как дым.
Я промахнулся. Это не та система, к которой двигался «Первопроходец».
Парадокс времени еще предстояло пережить и осмыслить.
Потерян. Крохотная песчинка, в необъятных просторах Галактики, самонадеянное существо, ставшее добычей аномалии…
Удалось ли Паше и Александру вывести свои звенья в расчетную точку?
Я не узнаю этого. Никогда.
Что же теперь? Рассудок, провалившийся в бездонную пропасть отчаянья, не находил выхода из сложившейся ситуации. Андрей лишь чувствовал, как исчезла почва из-под ног, цели и задачи, столь ясные и очевидные, превратились в туманное воспоминание, — чем отчетливее он начинал осознавать бездну пространства и времени, разверзшуюся между прошлым и настоящим, тем тяжелее становилось.
Три столетия… Что произошло на Земле за это время? Да и сумею ли я отыскать Солнечную систему, когда не опознано ни одного звездного ориентира?
Неизвестно выдержал бы он усиливающийся прессинг отчаянья, не верни его в реальность тревожный сигнал поискового радара.
Пока он предавался мрачным размышлениям, кибернетические системы истребителей, работающие в составе локальной сети, продолжали кропотливое изучение искусственного кольца планеты: они сканировали обломки, сопоставляли различные фрагменты, постепенно накапливали повторяющие в тех или иных вариациях изображения, — бесценные базы данных уже позволили «достраивать» некоторые из конструкций до их истинного, первозданного облика, и как подтверждение, некий результат статистического накопления результатов сканирования стало обнаружение скрытого в одном из «облаков» искусственного объекта, не подвергшегося разрушению.
* * *
Вполне естественно, что системы анализа данных не сумели идентифицировать космический корабль, обращающийся по орбите вокруг планеты. Изображение, возникшее на центральном информационном экране, показало обнаруженный объект и наглядно сопоставило ему множество на первый взгляд бесформенных обломков, — по выводу системы анализа они принадлежали подобным конструкциям.
Андрей вздрогнул, приходя в себя.
Чудовищные по своим масштабам события происходили тут в недалеком прошлом.
Он уже не комплексовал: степень морального напряжения ушла далеко за грань предполагаемых нагрузок, восприятие невольно притуплялось, дрожь по-прежнему волнами окатывала его, но теперь Логинов уже не обращал внимания на физические реакции организма.
Стресс не прекращался ни на секунду, напротив, каждый миг добавлял к требующей осмысления информационной картине все новые и новые детали.
На более высокой орбите относительно неопознанного космического корабля протянулась разорванная цепь обломков, оставшихся от исполинских (даже по масштабам космоса) сооружений.
Взгляд Логинова перескакивал с одной панорамы на другую, рассудок, переполненный впечатлениями, начинал уставать, внимание рассеивалось, все казалось важным, значительным, но обилие данных уже превысило допустимый информационный порог…
Следовало успокоиться, унять непроизвольную дрожь, сосредоточить внимание на чудом уцелевшем объекте.
Его истребитель после коррекции курса начал осторожное сближение с неопознанным кораблем, в то время как две ведомые машины осуществили маневр торможения, прикрывая его с дальних подступов.
Корабль, к которому Андрей направил свой «Витязь», имел семьсот метров в длину, около двухсот пятидесяти метров в поперечнике, и обладал ярко выраженной конструкцией корпуса. Условно, неопознанный космический объект делился на пять сегментов, имеющих общую ось симметрии: носовая часть имела форму полусферы, плавно перетекающую в конус, второй сегмент, с пространственным симметричным строением надстроек, выдвинутых далеко за пределы усредненного габарита, демонстрировал трапециевидные формы выступающих ребер, сплошь покрытых броней, на фоне которой выделялись округлые диафрагменные люки, числом не менее сотни.
Третий «сегмент» загадочного корабля имел форму обратного усеченного конуса (развернутого основанием к носовой части). Данная часть конструкции, так же защищенная броней, при максимальном увеличении демонстрировала десятки тысяч небольших вкраплений, расположенных симметричными рядами, — возможно, это были сопла корректирующих двигателей или гнезда крепления каких-то датчиков.
Четвертая и пятая (кормовая) части состояли из цилиндра и сферы, сплошь усеянных различными надстройками, неразгаданного пока предназначения.
Общее впечатление, сложившееся у Андрея, оказалось крайне противоречивым.
Он даже не сумел ответить себе на вопрос: что за конструкция открылась его взгляду — автономный корабль, или орбитальная станция?
* * *
Как бы в дальнейшем не била и швыряла его жизнь, в сознании Андрея первые часы, проведенные на борту покинутого космического корабля иной цивилизации, навсегда остались самым ярким и напряженным впечатлением.
После долгого, утомительного маневрирования ему удалось подвести «Витязь» к зиявшей в броне исполина огромной пробоине с оплавленными краями.
Понимая, что внешний стазис корабля обманчив, Логинов, не смотря на моральную и физическую усталость, нашел в себе силы для принятия волевого решения: он идет внутрь инопланетного корабля, не смея перепоручить данную миссию кибернетическим механизмам.
А воздействие микромашин на организм и рассудок становилось все масштабнее, явственнее.
Логинов чувствовал, как вторгаются в разум новые, почти неприемлемые для человеческого рассудка ощущения. У него в отличие от астронавтов, покинувших Солнечную систему на борту «Первопроходца», не было времени на адаптацию, введенные в кровь микромашины распределялись по организму, вступали в симбиоз с различными тканями уже в процессе выполнения задания, — первые признаки изменений он ощутил еще на подступах к Новой Земле, затем, вне сомнений, именно микромашины спасли ему жизнь, помогли перенести прыжок, связанный с необъяснимым, но, несомненно, пагубным скачком темпорального потока, и вот теперь, когда «Витязь» вплотную приблизился к чудом уцелевшей инопланетной конструкции, процессы радикальной перестройки организма, вошли в новую активную фазу.
Логинов чувствовал боль в суставах и мышцах, тело казалось слабым, рассудок постоянно находился под гнетом крайнего напряжения моральных и физических сил, но все же он не дал себе поблажки, не отложил выхода в открытый космос, и исследование инопланетного корабля на «более удачное время».
Интуиция подсказывала: нельзя откладывать решительные, необходимые шаги, и он поверил своему внутреннему голосу, помня, что подсознание не подводило его никогда.
Боевой скафандр, оснащенный сервоусилителями мускулатуры, помог ему подняться из кресла пилот-ложемента.