Слушая Френка, Дибров глубоко задумался. Чудес не бывает… В этом он оставался солидарен с Лаймером. Всё в нашем мире объяснимо теми или иными законами, просто мы ещё не знаем большинства из них, поэтому из нашего восприятия выпадает огромная часть причинно-следственных связей. Он думал об этом ещё на борту «Януса», пытаясь решить вопрос о собственной вменяемости.
Не надо морочить мне голову, я не кришнаит… — внезапно вспомнилась ему фраза Антона, зло обронённая им в начале этого затянувшегося на несколько часов выяснения обстоятельств.
Дибров усмехнулся, делая глубокую затяжку. Он тоже не относил себя к поклонникам какой-либо религии, но кое-что помнил ещё с университетской поры. Была в его жизни знакомая девушка, которая всерьёз увлекалась одной из философий, связанных с понятием перемещения душ от одного тела к другому.
Вспомнить об этом Андрея заставила одна кричащая неясность. Он был во многом согласен с Френком, да и рассказ Мари вкупе с их личным опытом прошлых жизней объяснял очень многое… но не всё.
Да, Лаймер, оказавшись в теле андроида, пытался простимулировать память дочери. Вызвать её на Марс, даже осуществить взлом некоторых подсистем бортового компьютера «Януса» — это было по силам Френку. В век развитых виртуальных технологий электронная система в умелых руках становится универсальным инструментом воздействия на реальность, он сам недавно доказал это, освободившись при помощи ноутбука от пеленавших его ремней и совершив побег с борта космического корабля.
Френк вспомнил себя благодаря той специфике хранения данных, которая присуща андроидам, размышлял Андрей. Это понятно. После он воздействовал на Мари, я спал в соседней с ней гибернационной ячейке, Онжилай — через пару камер по другую сторону прохода, и мы оба могли попасть под ауру её возбуждения, простимулировавшую наши собственные воспоминания.
Загвоздка, которая не давала Диброву принять предложенную Френком упрощённую схему событий, заключалась в Антоне Столетове.
Будь он человеком посторонним, случайно оказавшимся вместе с ними, — только тогда схема, предложенная Лаймером, удовлетворяла бы логике. Но Антон был слишком похож на Даккара, которого помнил Кайл. Выходит, что последний участник тех далёких событий на Новом Селене по какой-то причине оказался в нужное время и в нужном месте. Он не находился под каким-либо воздействием и не помнил своей неимоверно далёкой жизни.
Сплетение судеб. Вот что заставило Диброва вспомнить мимолётную подругу его юности. У феномена нынешней встречи было название: кармический узел, означающий, по определениям философии, которой увлекалась девушка, что при каком-то из прошлых рождений все участники сегодняшних событий уже встречались и не завершили очень важное дело. Сила обстоятельств оказалась тогда выше их личной воли…
Диброву не нужны были доказательства, чтобы убедиться — в упомянутой философии крылось зерно истины. Кармический узел существовал: все они либо вопреки собственной воле, либо, наоборот, наперекор событиям собрались тут, в Нью-Даймонде, на Марсе. Чем не доказательство высшего промысла неведомых сил?
Почему неведомых? — мысленно спросил себя он. Если та виртуальная оболочка, которая существует на базе геомагнитного поля Земли, инертна в плане собственной воли, значит, имеется ещё одна сила. У этого неведомого игрока может быть лишь одно имя: Машина!
Андрей невольно поёжился, взглянув на Френка, который, подсев к Мари, пытался что-то втолковать ей.
Неужели Машина смогла пережить миллиарды лет? Кто, кроме неё, мог воздействовать на наши судьбы, чтобы ненавязчиво свести вместе в засыпанном подвале, погребённом под радиоактивным шлаком марсианской пустыни?..
* * *
— Дело за малым… — произнёс Дибров, решив пока не делиться посетившими его сомнениями с остальными. Он не хотел оставаться марионеткой в чьих-либо руках, но, прежде чем пытаться прояснить ситуацию, следовало понять, чего именно желает та сила, которая пытается руководить их судьбами?
— Остаётся решить, как действовать дальше, — завершил он свою фразу.
— Наверху радиация, — откликнулся Френк-Гоум. — Выйти отсюда неизменённым не сможет никто, кроме меня, разумеется.
— Не понял, — встрепенулся Онжилай. — На что ты намекаешь?
— На радиацию, которую излучают дома и улицы Нью-Даймонда. Ты хочешь стать куском радиоактивного мяса, Онжи?
Наёмник насупился. В этот момент Дибров поймал себя на мысли, что имя Онжилай наиболее подходит к нему, уж очень сильно перекликались между собой два образа, будто между ними не лежала пропасть в несколько миллиардов лет.
— Ты предлагаешь инъекцию микромашин, верно? — подумав, предположил Онжилай. — А они у тебя есть?
— Есть.
Лицо наёмника исказила гримаса удовлетворения, но это чувство, столь резко отразившееся на его лице, показалось всем зловещим.
— Я очень рад, что проблемы господина фон Брауна не исчезли, — произнёс он, засунув правую руку за отворот своего испачканного подсохшей грязью пиджака.
— При чём тут фон Браун? — раздражённо начал говорить Френк, но Онжилай оборвал его, жестом попросив заткнуться. В руке наёмника оказался «стайгер», глаза светились недобрым огоньком ненависти.
— Он должен мне деньги, — лаконично осведомил всех присутствующих Онжилай. — Я собираюсь создать кучу проблем его корпорации. «Хеппи-энда» в данной истории не будет.
Френк-Гоум выслушал его, а потом заметил:
— Онжи, иногда мне кажется, что у тебя либо нет мозгов, либо большие проблемы со слухом. Ты что, не понял, о чём шла речь на протяжении последних часов?
— Почему? Очень даже понял. Древняя цивилизация, микромашины, реинкарнация душ… Гоум, я очень не хочу делать дырки в твоей груди. Так что давай отбросим в сторону все эти сопливые сантименты относительно цивилизаций, человечества и прочей лабуды. Я живу здесь и сейчас. Я очень хочу восстановить справедливость, но не историческую, а личную. Для этого я согласен быть первым, кто примет инъекцию микромашин, но дальше — уволь — наши тропинки расходятся. Ты можешь продолжать бредить какими-то там высшими идеями, но у меня цель одна: посмотреть, как станет корчиться Майлер фон Браун после того, как я получу свои деньги и выбью дух из его корпорации…
Пока он говорил, трое остальных участников событий не оставались безучастными наблюдателями. Дибров обменялся беглым взглядом с Антоном Столетовым, Мари, угадавшая ход его намерений по непроизвольному напряжению мышц, ещё крепче вцепилась в руку Андрея, будто желала остановить его, но ситуацию разрешили не они, а Френк.
— Сожалею, Онжи, но сегодня не твой день, — ответил он, спокойно глядя в чёрный зрачок глушителя, навёрнутого на ствол «стайгера». — Фон Браун действительно не очень хороший человек, но он, как и ты, мыслит собственными категориями, не имеющими ничего общего с понятием человеческих ценностей. К тому же борьба с его корпорацией не кажется мне продуктивной. Я двадцать лет проработал в этой структуре и, поверь, знаю её возможности. — Он скривил губы в усмешке. — Я не сомневаюсь в твоей способности добраться до Майлера, даже убить его. Ты профессиональный киллер, но пуля, выпущенная из снайперской винтовки, не решит ни одной проблемы, не изменит психологии миллиардов обитателей Земли, система останется незыблемой, пока люди, её составляющие, не изменят свой взгляд на мир. Убив Майлера фон Брауна, ты просто возведёшь на его место другого человека, такого же, как он сам, ну а выпустив микромашины, ты погубишь ещё сотни тысяч, если не миллионы человек в угоду своим личным амбициям. Нет, Онжи, этого не будет, потому что мы пятеро уже находимся вне этой истории и вне общества… У меня было достаточно времени, чтобы подумать об этом.