Как только она крепко обхватила его за шею и притянула к себе – он оказался в ее власти! По крайней мере на некоторое время. Раньше Мари-Клэр считала этого человека всего лишь очень хорошим любовником и внимательным слушателем. Теперь же, внезапно открыв для себя совершенно новую, пожалуй, даже опасную сторону его натуры, Мари-Клэр испытала странное возбуждение. С опаской она подумала о том, как далеко можно зайти, дразня Блейза туманными намеками, чтобы не разбудить таящегося в нем зверя. Это было все равно что просовывать палку сквозь прутья клетки, за которой лежит спящий тигр. Когда тигр переполнится яростью и проснется, прутья могут оказаться недостаточно прочными…
– Значит, под тем, что мой муж называет «женоподобной мягкостью», скрывается настоящее чудовище, да? Теперь, когда я увидела, каким ты можешь быть свирепым, я понимаю, что ты, вероятно, как здесь говорят, авантюрист. Ведь правда? Ты меня немного напугал, Блэз Давенант… хотя ты ведь не станешь заходить так далеко и меня убивать, ведь так? Только за то, что я хотела немного поразвлечься, желая перемен? Сан-Франциско в последнее время стал таким скучным!
Мари-Клэр, француженка по происхождению, всегда произносила его имя правильно, на французский манер, в то время как сам Блейз предпочитал именно американизированную версию. Но сейчас… Почему, черт возьми, некоторые женщины все говорят и говорят? Блейза совершенно не интересует, что она о нем скажет или что подумает. Поняв, как сильно он напугал Мари-Клэр, Блейз уже сумел несколько овладеть собой, и сейчас ему требовалась отнюдь не беседа!
– Да замолчи ты! – проворчал Блейз и обеспечил дальнейшее молчание Мари-Клэр, прижав ее губы к своим. Все, чего он сейчас хотел и в чем нуждался, – ощущения вместо мыслей и страстные восклицания вместо слов. Если бы только на ее месте была ведьма с серебристыми глазами…
Мари-Клэр походила на змею. Подобно самке питона, она, как кольцами, обвивала Блейза руками и ногами, стараясь вобрать его поглубже в себя. В конце концов Блейз сильно шлепнул ее по бедрам и развернул спиной к себе, поставив на колени. Он решил закончить это именно так – уж слишком она за него цеплялась. Кроме того, в этом положении женщины не слишком отличаются друг от друга – разве что одни ведут себя честнее других!
Правда, вынужден был признаться себе Блейз, кто он такой, чтобы осуждать других за нечестное поведение, если сам уже давно прибегает ко всяческим уловкам? Если Блейз считал это необходимым, он использовал людей так же, как использовал тот или иной вид оружия; и снова так будет поступать, если придется. То, что он делает это ради своих принципов, или, как некоторые говорят, идеалов, все же не достаточное оправдание. На самом деле плевать сейчас Блейзу на всякие оправдания, просто он злился из-за того, что потерял над собой контроль. Правда, Мари-Клэр, кажется, даже наслаждается той грубостью, с какой он ее взял. Но это вовсе не радует его.
Если бы Мари-Клэр была проституткой, Блейз мог бы хлопнуть ее по заду и отпустить, дав большие чаевые, чтобы остаться наконец наедине со своими мрачными мыслями! Но Мари-Клэр, кажется, была о себе другого мнения, и в ее планы не входило давать ему слишком много спать.
– Ты так сердился на меня за то, что я проявила неосторожность и пришла к тебе сюда! Так вот теперь я не хочу рисковать и идти домой в это время. Вечером все, кого я знаю, выходят на улицу: дышат воздухом или направляются на ужин, в театр.
Когда Мари-Клэр скрылась за ширмой в дальнем конце комнаты, чтобы воспользоваться умывальником, Блейз с облегчением подумал, что она наконец-то собирается уходить. Но нет – Мари-Клэр явно намеревалась остаться. А от него она, несомненно, ждет повторения только что произошедшего между ними. Черт побери! Когда она только устанет или насытится! Чем же, интересно, муж одаряет ее, кроме детей – причем множества детей?
Однако сейчас, невзирая на нескрываемое недовольство Блейза, повернувшегося к ней спиной, Мари-Клэр снова направлялась к его кровати. Ее пышное тело прижалось к спине Блейза, а ее опытные руки уже требовательно шарили здесь и там. Не выдержав, Блейз почти оторвал от себя жадные пальцы Мари-Клэр, игнорируя ее протестующие возгласы.
– Ох, Блейз! Почему ты вдруг стал со мной таким грубым? Что…
Прежде чем Мари-Клэр успела договорить, Блейз резко повернулся к ней лицом. Его странные глаза отливали золотом.
– А что будет, сладкая искусительница, если твой муж неожиданно вернется и вздумает тебя искать? Я не могу его винить, если он станет ревновать такое сокровище! Но, видишь ли, я всего лишь художник, а не дуэлянт. Боюсь, что мне совсем не хочется быть застреленным ревнивым мужем, который поймает меня голым в постели со своей женой!
Приободрившись, Мари-Клэр захихикала:
– Я тебе говорю: он сейчас слишком занят другим! – И она снова засмеялась. – Например, как бы благополучно выдать замуж Тристу за того своего приятеля из Долины, который уже больше ни на что не способен! Разумеется, когда у Фернандо с ней все закончится. Полагаю, это как-то связано с ее наследством… Но меня это нисколько не волнует, а тебя? Пока муж не вмешивается в мои дела, меня не заботит, с кем он спит! А если честно – мы с ним хорошо ладим. Он мне много рассказывает о своих делах, потому что знает: я все пойму. Я ведь прежде всего очень практичная! Как и ты. Разве не так, мой дорогой Блэз?
О да, он действительно очень практичен! И пожалуй, таким он был всегда, с тех пор как стал принимать самостоятельные решения и следовать своим собственным убеждениям. Может быть, это всего лишь идеалистические грезы – ну и что с того! «Цель оправдывает средства…» «Ты должен отвечать ударом на удар…» «Побеждай их их же оружием…» В конце концов во всем этом есть своя правда!
Блэз Давенант (как он был окрещен в честь своего французского дедушки), несмотря на свою внешность, не очень далеко ушел от своих индейских предков. Блэз часто ощущал, что в душе он в большей степени свирепый, ничего не прощающий апач, чем даже его мать, наполовину апачка. Его дед, несмотря на то что был охотником и жил в горах, происходил из хорошей семьи и благодаря мехам, а также торговле с индейцами скопил порядочно денег, чтобы послать дочь учиться в монастырскую школу. Его мать отдали замуж за молодого вдовца – отца Блэза, когда ей едва исполнилось шестнадцать лет, причем согласия девушки никто не спрашивал. Мать была очень красива. Немного смуглый цвет лица и золотистые глаза прекрасно сочетались с прямыми черными волосами. Мать очень молодо выглядела, а походка у нее была такой же гордой и величавой, как у королевы. Как бы она ни была сердита, она никогда не повышала голоса. Даже приемные дети в конце концов научились уважать ее и доверять ей. Это Блэз ревновал мать к ним, ему казалось, что она посвящает им слишком много времени. И конечно, сводные братья и сестры тоже его ненавидели, возмущаясь самим фактом его существования.
«– Грязное индейское отродье!
– Папа, я не хочу, чтобы он разговаривал с моими гостями! Иначе я вообще не стану их приглашать!
– Если он хочет научиться ездить на лошади, то пусть катается со своими проклятыми индейцами, а не со мной. Хотя он там скорее научится есть лошадей, чем ездить на них!»