Если лорд Чарльз надеялся получить ответ на свое довольно пылкое послание, то в следующий раз, когда он увидел леди Трэйверс катающейся в парке, был изрядно разочарован, — она вновь была со своей подругой леди Марджери и разговаривала только с ней да с графиней Джерси, которой ее представили. Какой же чудесной наездницей она была, и он это помнил еще по давней прогулке в Коломбо. Трудно было поверить, что это происходило менее чем год назад. Но за этот короткий промежуток времени она успела и выйти замуж, и овдоветь! Насколько опытней она теперь стала? Она все еще была тонкой и стройной, как ивовая ветвь, и не слишком-то изменилась, не считая новой прически и модной, дорогой одежды. Но самое главное было в том, что она приобрела какие-то не поддающиеся определению самоуверенность, самообладание и совершенство. Леди Трэйверс. Неужели она действительно вышла замуж за старика, которого называла не иначе как «дядя»? Он был баронетом — и очень богат в придачу, если только Чарльзу не изменяет память. А теперь все это богатство перешло к ней, чтобы она могла его проматывать и наслаждаться жизнью, по крайней мере, до тех пор, пока не позволит себе угодить в сети одного из охотников за удачей, которыми кишит этот город. Чарльз обнаружил, что хмурится, вспоминая своих ближайших друзей, которым случалось быть такими же истощенными жизнью, каким и он сам был в тот момент, когда почувствовал ее влияние. Александра. Алекса, как называла ее забывчивая тетушка. Он хотел ее даже тогда и рассчитывал привезти в Англию в качестве своей протеже. Возможно, так бы все и было, если бы не вмешался этот чертов Николас! Но, в конце концов, все к лучшему — она здесь, в Лондоне, и не только богата, но и принята во всех домах!
Решив набраться терпения, лорд Чарльз задумал совершать регулярные прогулки в то же самое время, что и она. Он говорил себе, что леди Трэйверс, без сомнения, уже стала очень осторожной в окружении всех этих ловцов фортуны, из-за которых она появляется на публике с таким отчужденным и равнодушным видом. Даже твердолобые старые вдовы стали неохотно склоняться к тому, что леди Трэйверс, несмотря на всю свою очевидную молодость, кажется довольно спокойной и серьезной молодой женщиной, которая знает и уважает традиции и условности. Лорд Чарльз не смог сдержать улыбки, когда внезапно подумал о своей бабке — вдове маркиза Ньюбери — и о ее возможной реакции. Она переехала в старый дом Ньюбери на весь остальной сезон, и ему неизбежно придется появиться там, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение. Какое удивительное совпадение, что леди Трэйверс живет на той же Белгрейвской площади в доме напротив!
Так как бабка настаивала на строгом соблюдении всех формальностей, лорд Чарльз решил оставить свою визитку ее дворецкому на следующий день по дороге в парк. Однако он пришел в полное замешательство, когда ему предложили подождать в библиотеке. Впрочем, через несколько минут, он вздохнул с облегчением, когда увидел, что к нему спускается его племянница — третья дочь его дяди Ньюбери, Филиппа, и радостно объявляет, что бабушка решила поручить ему сопровождать их во время прогулки в парк, чтобы понаблюдать там за катающимися на лошадях, поскольку ее собственные сыновья, как всегда, опаздывали и, вероятно, уже забыли о своем обещании.
— И я этому по-настоящему рада, потому что хотела поехать туда именно с тобой, — запыхавшись, добавила Филиппа, прежде чем Элен спустилась по ступеням, демонстрируя свое раздражение, вызванное тем, что ее обременяют обществом младших сестер.
Вскоре, однако, она удивительно быстро заулыбалась своими слащавыми улыбками; присоединившись к лорду Чарльзу и Филиппе, Элен объяснила своему «дорогому и самому обаятельному» кузену, что все три сестры были приглашены провести несколько дней со своей бабушкой, которая задумала устроить бал для нее, Элен. Не правда ли, это замечательно?
— И я собираюсь помочь ей со списком гостей и со всем остальным тоже. В конце концов, как об этом постоянно напоминает мне бабушка, недалек тот день, когда я буду давать собственные балы. — Она издала один из своих звонких смешков, прежде чем бросить быстрый взгляд в сторону казавшегося озабоченным кузена, и лукаво добавила: — То есть, разумеется, если я смогу вытащить Эмбри в Лондон на весь этот сезон! — Она вновь издала смешок и продолжила: — Хотя я должна признать, что в данный момент не могу не чувствовать значительного облегчения от того, что Эмбри занят покупкой лошадей, вместо того чтобы наблюдать за их наездницами, как это делают остальные одурманенные подобным зрелищем джентльмены, или стать еще одним восторженным обожателем этой загадочной леди! Удалось ли кому-нибудь что-либо узнать об ее происхождении?
— Я уверен, что ее происхождение достаточно респектабельно, — автоматически ответил Чарльз, наблюдая за толпой элегантно одетых леди и джентльменов, которые приехали раньше их и теперь прогуливались взад и вперед или пешком, или верхом на лошадях и при этом непрерывно наблюдали друг за другом. — А ты не будешь кататься верхом сегодня? — почти злобно добавил он, зная, как ненавидит Элен, когда ее затмевает кто-то другой. — Я вижу здесь нескольких твоих друзей, которые уже машут тебе руками. Ты ведь не слишком боишься прокатиться на этой арабской кобыле из конюшни твоей бабушки, не так, ли? Возможно, что я могу испытать ее первым, если только Ианта не будет готова принять этот вызов.
Этого было вполне достаточно для Элен, чье лукавство мгновенно испарилось, и она зло огрызнулась в ответ:
— Я думаю, что я достаточно хорошая наездница, чтобы справиться с любой лошадью, пригодной для верховой езды; хотя, конечно, и благодарна тебе за заботу. Но и твоя лошадь достаточно свежа и вполне способна причинить беспокойство. В этом случае я буду очень рада отказаться от удовольствия прокатиться по Роттен-Роу, чтобы позволить тебе сделать то же самое.
Вместо того чтобы ответить ей в том же духе, что он и намеревался сделать, лорд Чарльз взглянул на часы, которые он вынул из кармана жилета, и лишь пожал плечами, как бы советуя своей кузине поскорее сесть на лошадь и приготовиться к поездке; в противном случае они могут уже никого не застать.
Решив, что не стоит демонстрировать утрату самообладания, леди Элен последовала примеру кузена и вскочила на одну из тех лошадей, которые следовали на привязи за их большим открытым экипажем, прекрасно сознавая при этом, когда они уже поскакали галопом к группе своих знакомых, что ее серебристо-серый френч и темная грива кобылы в сочетании с изысканной манерой ее верховой езды и собственными золотистыми волосами произведут сильное впечатление. И действительно, она удостоилась стольких комплиментов от тех знакомых, к которым они подъехали, что начала улыбаться совершенно искренне, а ее щеки заметно порозовели, что придало ей дополнительное обаяние.
Все шло и должно было идти прекрасно, если бы только они не встретили леди Трэйверс на гнедом жеребце в белых чулках и с белой звездой на лбу, которую сопровождал только ее собственный грум, скакавший позади нее. На этот раз она была одета в верховой костюм строгого покроя, черного цвета, который был оторочен черным же бархатом, причем строгость этого костюма слегка смягчалась белым атласом и шелком и весьма интригующим видом белых муслиновых шаровар, которые она надела под свои юбки. Элен услышала, что все это было воспринято как само собой разумеющееся, но сама-то подумала про себя, что и все они могли бы одеться не менее вульгарным образом, поскольку леди Трэйверс подавала тому великолепный пример.