Лэтч застонал и опустился на стул. Сэб услужливо возник у его локтя с чашкой горячего чая, похлопывая дворецкого по плечу дружеским когтем.
— Вот, попей, — проворковал грифон. — Утро вечера мудренее…
— Да ведь уже утро, — Лэтч посмотрел на часы. — Скоро мне придется звонить хозяевам и объяснять, что мы все здесь, в Стрега-Шлоссе, а не в своих кроватях в «Гербе Окенлохтермакти». Кроме того, я должен сообщить синьору и синьоре Стрега-Борджиа радостные вести: мало того, что их пропавшая крыша лежит на дне Лохнагаргулья, им теперь еще — какое счастье! — придется кормить сотни новых ртов. Можно даже не упоминать о таких мелочах, как огромная дыра, пробитая в их замке летающими преступниками, а также тот факт, что их слуги и дети замешаны в четырех убийствах, причем один из погибших — как раз тот единственный человек, который был в состоянии отремонтировать поврежденную крышу…
— Но мы хотя бы отыскали пропавшую черепицу, — сказал Сэб, принципиально сосредотачиваясь на позитивных аспектах ночных событий.
— О да, в заливе — они там так же полезны, как заварочный чайник из шоколада. — Лэтч поставил чашку на блюдечко и вздохнул.
— Но как ты не понимаешь? — Сэб прочувствованно взял дворецкого за руку, залив при этом содержимым его чашки весь стол. — С этой черепицей мы можем починить крышу!
Постукивая пальцами по лужице чая, Лэтч тяжело вздохнул:
— Мне очень не хочется выглядеть пессимистом, но, если помнишь, Ффуп зажарил кровельщика. Крыша разваливается на куски… Я сомневаюсь, что тебе удастся найти другую кровельную фирму, которая взялась бы рисковать жизнью и здоровьем рабочих, заставляя их ползать по стропилам и прибивать черепицу к дереву, которое может и не выдержать ее вес…
Безмерно подавленный мрачными предвидениями, Лэтч закрыл глаза и со стоном уронил голову на стол.
Однако Сэба не так-то легко было отвлечь от возложенной на себя миссии во что бы то ни стало приободрить дворецкого:
— Послушай, вот мой план. Ток достает черепицу из залива, а мы организуем настоечных солдатиков, чтобы они таскали ее на крышу. Видит бог, у нас достаточно рук, чтобы проделать эту работу, к тому же они совсем крошечные и почти ничего не весят. С остальными повреждениями внутри Стрега-Шлосса можно повременить.
Приняв молчание Лэтча за одобрение, Сэб принял на себя командование:
— Так, Ток, идем. Обратно на берег залива. Нам надо достать черепицу из воды и принести ее сюда. Ты, Ффуп, построй солдатиков, хорошо? Поскольку они возникли из твоего зуба, им надлежит повиноваться тебе беспрекословно…
* * *
Стоя посреди винного погреба, Титус глубоко вздохнул, готовясь к осуществлению задуманного, и вновь открыл крышку морозильной камеры. Мультитьюдина у его ног мечтательно покусывала уголок замороженной рыбной палочки. Верный данному в подземелье слову, Титус уже выбросил из морозильника целую коробку рыбных палочек, упаковку мясных пирожков, несколько пачек мороженого и пару десятков пакетов с потрохами. Теперь он вглядывался в глубины морозильника, где, завернутая в фольгу, лежала Стрега-Нонна с серебристой короной заиндевевших волос вокруг сморщенного, словно орешек, лица. Стрега-Нонна была старейшим обитателем Стрега-Шлосса, ее биография тесно переплелась с историей дома, а ее энциклопедические знания делали прародительницу живым семейным архивом. Она имела обыкновение время от времени размораживаться и без предупреждения появляться среди членов семьи в качестве вечного напоминания о морщинистой судьбе, ожидавшей каждого. Будучи не в состоянии расстаться с жизнью, даже с полужизнью в криогенном состоянии, она упорно держалась за нее, сначала в айсберге, затем в леднике винного погреба Стрега-Шлосса и, наконец, с приходом эры бытовой техники, в электрической морозильной камере, лелея надежду на то, что когда-нибудь наука найдет лекарство от старости.
Дыхание Титуса обволокло ее туманным облачком, и она открыла глаза.
— Нонна… — начал он, — как ты относишься к тому, что у тебя здесь появится компания?
Стрега-Нонна вздохнула. Компания? Она задумалась. Вот уже несколько столетий она не развлекалась в какой-либо компании.
— Что ты имеешь в виду, детка? — немного поерзав, она вытащила из-под руки пакетик замороженного горошка и передала его Титусу.
— Четыреста очень маленьких старичков, — сказал Титус, бросая горошек Мультитьюдине. — Во всяком случае, они станут старичками примерно через неделю.
— Насколько маленькие? — с тревогой спросила Стрега-Нонна. — Здесь не так много места.
— Крошечные. Не больше твоей ладони. А теперь, когда я вытащил все продукты, здесь полно свободного места.
— Через неделю? — протянула Стрега-Нонна, обдумывая эту перспективу. — Мне надо здесь немного прибраться, сделать перестановку и все такое…
— Так, значит, да?
— Пожалуй, я их пущу, — сказала Стрега-Нонна. — Но я оставляю за собой право выселить их, если у нас не сложатся отношения. А теперь закрой крышку, детка. Я начинаю таять…
Титус закрыл морозильник и застонал. Пришло время объяснять миссис Маклахлан, откуда взялись клоны, и выслушивать ее совет, звонить ли синьору и синьоре Стрега-Борджиа или дать им поспать в блаженном неведении. И еще, напомнил Титус сам себе, необходимо извиниться перед Лэтчем за использование его носков в качестве примитивной одежды для клонов. Он вернулся на кухню, где Пандора и миссис Маклахлан доедали остатки печенья с отрубями, запивая их свежезаваренным чаем.
Няня встретилась взглядом с Титусом и, обведя рукой кухню, в которой здесь и там вповалку маленькими кучками спали клоны, вопросительно вскинула бровь. Под храп Лэтча, спавшего, уронив голову на стол, Титус начал объяснять, что, черт возьми, заставило его думать, что клонировать себя и сестру было Хорошей Идеей. Странным образом, в умиротворяюще-сонном кухонном тепле вся эта кошмарная затея с клонами казалась далекой, словно происшедшей во сне. Миссис Маклахлан сочувственно ахала, вновь заведенные часы над камином отмеряли минуты, Дэмп уютно посапывала в ящике кухонного стола под грудой полотенец, а яйцо Ффуп гордо красовалось в медном котелке, подвешенном на крюке над плитой.
Когда Титус сделал небольшую паузу в своем рассказе, все вдруг услышали шум автомобиля, подъехавшего к дому. Выглянув в окно, они увидели, что джип Винсента Белла-Виста, тяжело дернувшись, остановился у крыльца, и Нот, мех которого все еще шевелился от заползших туда клонов, спрыгнул с водительского сиденья на розовый кварц. С пассажирского сиденья сполз Сэб, дрожащий от головы до хвоста.
— В следующий раз я поведу машину, приятель, — сообщил он. — Я был уверен, мы все умрем.
— Я просто не вижу, что делаю, — пожаловался Нот, вычесывая клонов из головы. — А все эти маленькие твари. Они у меня повсюду — уххх, отстаньте!
Сброшенные клоны, подобрав свои носки и пончо, побрели на кухню, чтобы согреться.