Три желания, выходящие за пределы обычной человеческой жадности. Мундусянин Олиджинус, раб предводителя ифритцев Иблиса, повторял про себя эти слова на все лады. Он бы и руки потирал в предвкушении награды, не будь они заняты термосом, который он выкрал из сейфа в гостиничном номере Нимрода в Калькутте. Так или иначе, три желания ему обеспечены! Иблис будет доволен, когда Олиджинус вручит ему термос, в котором заточены близнецы.
— Три желания, выходящие за пределы обычной человеческой жадности.
Ну, во-первых, он пожелает миллиард долларов. Или два. Два миллиарда все-таки лучше, чем один.
Олиджинус только что прибыл в Лас-Вегас из Нью-Йорка, куда он направился прямиком после возвращения из Калькутты, просто чтобы проверить, за какими такими близнецами до сих пор следят люди Иблиса в доме Гонтов на Восточной Семьдесят седьмой улице. Как и подозревал Олиджинус, они оказались не настоящими близнецами, а их двойниками. Отличить «второе я» от первого достаточно несложно — при условии, что ты готов действовать решительно и безжалостно. У двойника нет души, и это означает, что его нельзя убить. Поэтому Олиджинус, чтобы доказать, что он прав, а нью-йоркские эмиссары Иблиса заблуждаются, просто-напросто угнал желтое такси и сбил этих поддельных детей на перекрестке.
Несчастный случай на Мэдисон-авеню выглядел настолько правдоподобно, что одна из оказавшихся на тротуаре свидетельниц брякнулась в обморок. На переднем буфере, там, где тела двойников соприкоснулись с такси, даже осталась вмятина. Тем не менее тел как таковых под колесами не было, они бесследно исчезли, и Олиджинус обнаружил там лишь красноватую, похожую на клубничный джем массу. Зато, подъехав к дому Гонтов на Восточной Семьдесят седьмой улице несколько минут спустя, Олиджинус увидел обоих двойников в окне третьего этажа. Впрочем, он ничуть не удивился, а только обрадовался: значит, настоящие близнецы, без сомнения, находятся в термосе.
Олидэкинус добрался до отеля «Крез» и, не обращая внимания на сотни игроков, которые в этот ранний час уже облепили игральные автоматы в надежде на хороший куш, прошел прямо к лифту направился наверх, в пентхаус, репетируя сочи венную им историю о том, как он настиг Джона и Филиппу в Индии и использовал замечательное джинн-заклятие, которое дал ему в дорогу Иблис, чтобы заточить детей в первую попавшуюся под руку емкость.
За это время в огромном пентхаусе мало что изменилось. Из окон открывался все тот же вид на блистательный Лас-Вегас. На Иблисе была все та же черная шелковая пижама — в ней Олиджинус и видел его в последний раз. Лишь борода и ногти Иблиса заметно отросли, да крысы стали еще более жирными и мерзкими. Они яростно завизжали, когда Олиджинус вошел в спальню хозяина.
— Ба, ба, ба! — лениво произнес Иблис. — Кто бы это мог быть? Что за человеческое отродье? Уж не Олиджинус ли собственной персоной? Что ж, судя по блаженному выражению на твоем жалком лице, ты либо окончательно смирился с собственным уродством, либо припас для меня хорошие новости. Будем надеяться на второе, для твоего же блага.
Олиджинус опасливо улыбнулся, старательно игнорируя бурчание и спазмы в собственном животе. Очутившись рядом с Иблисом и его любимыми крысами, он всегда так нервничал, что хотел побежать в туалет и воспользоваться унитазом по полной программе. С этим Иблисом никогда не знаешь, чем дело кончится, даже если ты и вправду принес ему добрые вести.
— Я раздобыл их, сэр, — торжествующе объявил он и поднял вверх свой трофей, термос с заветной надписью «джинн-близнецы». — Они здесь, сэр.
— Олиджинус, не мели ерунды, — возразил Иблис. — Близнецы в Нью-Йорке. Мои люди следят за ними двадцать четыре часа в сутки.
— Нет, сэр. В Нью-Йорке живут их двойники. Я это подозревал, но чтобы окончательно удостовериться, специально украл такси и задавил их обоих на полной скорости. В лепешку. — Он пожал плечами. — А несколько минут спустя близнецы были дома, живехонькие. Скакали и веселились, словно ничего не случилось. Я сам видел.
— Занятно излагаешь, — недоверчиво сказал Иблис. — Так ты, значит, использовал джинн-заклятие, которому я тебя обучил?
— Да, сэр, — солгал Олиджинус.
Иблис осклабился. И эта медленная, жестокая улыбка была еще страшнее его обычного угрюмства.
— Олиджинус, — произнес он, — ты почти убедил меня, что для твоего бессмысленного и никчемного существования есть высшее предназначение. Давай сюда свой термос.
Иблис повелительно махнул рукой. Олиджинус приблизился к кровати, но как только он склонился перед хозяином, чтобы вручить ему флягу, одна из крыс, та, что любила Иблиса больше всех других, вдруг приревновала и набросилась на Олиджинуса, норовя вонзить зубы ему в шею. Тот невольно отпрянул и выпустил термос из рук.
— Нет! — взревел Иблис неестественно громким голосом, и из его тела вырвалось пламя испепелив на своем пути всех крыс до единой. Стена огня остановилась всего в нескольких сантиметрах от Олиджинуса. Крыса, которая одной миллисекундой ранее метила ему в шею, с унылым глухим стуком, точно обугленная черствая булка, грохнулась об пол. В ту же самую миллисекунду Иблис стряхнул с себя еще дымящихся крыс, вскочил и подхватил термос, выпавший из рук Олиджинуса.
— Со спортом ты явно не в ладах, Олиджинус, — заметил Иблис.
— Простите, сэр, — покаянно сказал Олиджинус. — Но эта крыса! Она хотела меня сожрать.
— Что ж, о вкусах не спорят, — сказал Иблис, не сводя глаз с термоса. Он прошел по мраморному полу в другой конец комнаты и поместил термос под чувствительную линзу стоявшего на баре устройства для считывания инфракрасных изображений. Покрутив настройки видоискателя, он увидел две неясные темно-красные фигуры, которые метались вверх-вниз по стеклянной колбе внутри термоса.
Иблис издал низкий сладострастный стон.
— Счастье, — пробормотал он. — Радость, удовольствие, блаженство, благодать, экстаз, эйфорию испытываю я от одной лишь мысли… — Он ласково, почти нежно погладил термос и добавил: — Отважный, стойкий сосуд! Подумать только, каких ужасных детей ты отважился принять в свое чрево!
Затем, оторвавшись от видоискателя, он снова наставил сверлящий взгляд на Олиджинуса.
— Ты неплохо поработал, — сказал Иблис, и в голосе его слышалось удивление. — Для мундусянина очень даже неплохо. Вообще-то я обыкновенно не держу обещаний, которые даю представителям низших форм жизни, таким, как ты, Олиджинус. Но и радость такая случается нечасто! Теперь я могу вдоволь поизмываться, покуражиться над этими мерзкими, гадкими, ужасными тварями, которых я так ненавижу и презираю. Так что я щедр сегодня, Олиджинус. Говори, чего ты хочешь в награду. Желаешь улучшить свой интеллект? Или только потребуешь непристойную сумму денег?
Под немигающим взглядом хозяина Олиджинус неловко переминался с ноги на ногу.
— Вы ведь упоминали три желания, сэр? — произнес он. — Вот ваши точные слова, сэр: «Три желания, выходящие за пределы обычной, то есть беспредельной, человеческой жадности».