Приведет нас обратно, живыми, домой…
Огонь затухал.
Дым вытягивало в лохматящийся арматурой разлом перекрытия ангара.
Шесть человек. Четыре «Стилетто».
Восемь часов, прожитых в невероятном напряжении схваток. Десятки тысяч граждан Алексии, коротающие часы ожидания в древних бункерных зонах.
Подземное медицинское крыло Резервного, где в ледяном плену криогенных камер застыли те, кто принял первый удар чуждых механоформ, кому уже не выкарабкаться из ледяного небытия без немедленной помощи.
Пальцы Ивана в последний раз коснулись струн древнего инструмента.
Звуки прощального аккорда метнулись эхом и заглохли в ватной тишине бункера
Таймер неумолимо отсчитывал минуты обратного отсчета.
Не бывает легких судеб. У каждого свои жизненные обстоятельства, – Вадим взглянул на Ингу, – каждый справляется с ними сам, хотя бы раз в жизни делая выбор.
Последний из технических сервов уже спустился по броне «Стилетто» и исчез в сгустившихся сумерках ангара.
– Фрич, ты все запомнил?
– Да. – Кивнул кибрайкер. – Мы с Ингой поладим. Не беспокойся… командир. – Внезапно добавил он.
Вадим поймал взгляд девушки, ободряюще улыбнулся, словно пообещал: у нас с тобой еще все впереди, и золотые пляжи Коллио, и отключенные автопилоты на скоростной трассе, и…
– По машинам!
* * *
Репликатор медленно плыл над руинами космопорта.
В недрах древнего планетопреобразующего комплекса протекали сложные процессы, но, увы, программы созидания сохранились лишь частично, уникальный аппарат, прошел сквозь облако поднятого, измельченного в порошок серией гравитационных ударов вещества, поглощая материал для строительства, но стоило автономной машине приступить к формированию участка поверхности и начать трехмерную репликацию дорог, воспроизводить флору и фауну давно забытой планеты, закладывать фундаменты зданий, как начерченные лазерами модели внезапно погасли, заполненные лишь на треть, потоки данных, несущих послойное молекулярное описание каждого объекта прервались, – два контроллера, будто опытные загонщики, заметив сбой программы, тут же сблизились с репликатором, безжалостно вмешиваясь в работу автономного устройства.
Каждая техническая единица самоорганизованного анклава машин должна быть использована рационально. Контроллеры не обладали рассудком, но глобальная сеть базового корабля, подчинившая весь комплекс систем и механизмов, за миллионы лет борьбы выработала свои четкие принципы рационализма.
В космосе шла ожесточенная схватка за ресурсы, за пространство планет, где могли быть реализованы дремлющие под гнетом постоянного противостояния отдельных машинных анклавов базовые программы. Автоматика исполинского колониального транспорта не утратила первичных целей и задач, но опыт самоподдержания и самосохранения заставлял вырабатывать новые цели, соответствующие текущему моменту, реальной обстановке и реальным угрозам, поэтому контролеры тут же пресекли мирную деятельность репликатора, переориентировав его на репликацию необходимых сейчас боевых механизмов.
…Четыре «Стилетто» в глуби подземного ангара пришли в движение.
Почва задрожала.
Исполинские модульные ворота, осыпая кучи мусора и бетонного щебня начали открываться, навстречу изуродованному сюрреалистическому пространству Пятого Резервного.
Репликатор неуклюже развернулся, две только что созданные им копии боевых сервомеханизмов метнулись к открывающему зеву, как раз в тот момент, когда «Стилетто» Рощина с бортовым номером «07», взяв короткий разбег по рулежному пандусу, врубил двигатели планетарной тяги.
Старт «семерки» разметал груды щебня, многотонные обломки зданий сдвинуло, отбросило ударной волной, оба контроллера попали под внезапный удар, перекрывая рев турбин, вдруг раздался протяжный вопль инопланетной твари только что реплицированной, стоявшей на груде мусора и пытавшейся сориентироваться в незнакомой обстановке.
Вслед за «Стилетто» командира в мглистый сумрак дождливого дня вырвалась машина Вадима Иноземцева, за ним стартовал «Х-Страйкер», затем «двойка» Стивена Мак-Корера, и, наконец, последним из ангара вырвался «Стилетто» Клива Мартина.
Вадим не строил иллюзий. Ему как любому человеку хотелось жить, и рисковал он осознанно: поняв, что против гарнизона Алексии действуют исключительно машины, галакткапитан решил использовать все заложенные в конструкции «Стилетто» возможности, чтобы разрубить затягивающийся гордиев узел.
…Репликатор, вновь оставшись в гордом одиночестве, некоторое время бессмысленно двигался вдоль руин, затем вновь заработали маломощные гравипушки, измельчая глыбы бетона, открывшиеся заборники собирали всклубившуюся пыль, лазеры опять принялись чертить объемные модели существ и растений. Девяносто девять процентов из реплицированных копий не приживутся на Алексии, но древнему устройству терраформинга было все равно, что станет дальше с его «продукцией». Он лишь выполнял заложенные когда-то программы бездумно и бессмысленно.
Совсем иная картина открылась внутреннему взору боевых мнемоников.
На побережье материка хозяйничали чуждые кибернетические системы. Километровый диск основного репликационного устройства висел над мелководьем, это он создавал технику, которая двигалась от побережья к центру материка, где машины под неусыпным надзором контроллеров возводили тщательно спланированную базу: площадь сплошной застройки достигала уже сотен гектар, оттуда во всех направления расползались примитивные репликационные машины, вроде той, что орудовала сейчас в районе руин резервного космодрома.
Страшно было даже подумать, во что превратиться материк Алексии буквально через сутки.
Пусть техника иной цивилизации не поддавалась мгновенному конструктивному анализу, но смысл и принцип ее действий были понятны: самодостаточный машинный комплекс вел захват жизненного пространства и ресурсов, вознамерившись создать на планете опорный пункт.
Зачем? Кто подвиг их на оккупацию территорий, с предварительной зачисткой планеты?
Все яснее и очевиднее виделась Вадиму цепь роковых событий.
В действиях механоформ не просматривалось влияния чуждой воли, навязанной извне. Уникальные технологии, заключенные в узкоспециализированные системные оболочки, вряд ли даже в далекой перспективе сумеют развиться до момента осознания факта собственного бытия. Они – не разум и в этом заключалось тот жуткий финал, которым окончился закат неизвестной Рощину цивилизации. Даже рожденные в горниле Первой Галактической боевые кибернетические комплексы при сравнении выглядели менее опасными, чем расползшийся, словно пятно проказы на теле планеты механический муравейник.
Машины, воспроизводимые машинами, усовершенствовавшие самих себя, но не потому, что имели интеллектуальный потенциал развития, а в силу объективных причин, – оставшись предоставленными сами себе, они не засыпали в энергосберегающем режиме, а напротив продолжали действовать, это была экспансия без смысла, без конца, без цели…