Ужасная история! Я чувствовала глубокое сострадание к воину, потерявшему свой клан, красавицу-сестру, заброшенному в чужие края, где никого, кроме меня, не занимала его судьба, не заботили его ужасные раны, телесные и духовные.
Отец мой относился к Кораму недоброжелательно, и это отдалило меня от семьи. Но я почувствовала, что тем сильнее привязалась к чужестранцу. Когда Корам поправился, мы с ним покинули стойбище отца и отправились устраивать судьбу в другое место.
Таким местом оказалось гостеприимное аббатство Рэдволл. Здесь я приняла имя Корама, и теперь я Руна Живая Вода, жена Корама. Его вдова. Много счастливых сезонов провели мы в аббатстве, заботились о семье, заботились о процветании Рэдволла. Корам починил своё копьё, и оно стало волшебным. Лёгкое, абсолютно прямое, бесподобно сбалансированное, оно как будто угадывало желание владельца. Я сама проверяла. Оно стало чуть длиннее, так как Корам срастил половинки трубкой из серебра.
Сезоны мои клонятся к завершению, и я оставляю копье и корону на попечение дорогой подруги, сестры Найты. Она торжественно обещает, что оба сокровища останутся в аббатстве как собственность грядущих поколений клана Живая Вода, для защиты правого дела и торжества добра.
Руна Живая Вода».
* * *
Как только Дед Квелт замолчал, сестра Подснежничек недовольно вздохнула.
Квелт уставился на неё поверх очков.
— Что с вами, сестра?
— Я хотела бы узнать, где искать копье и корону.
Гирри скривил губу:
— Давать подсказки — не в правилах этой упрямой сестры Найты. Добрая бабуля-выдра доверяет такое богатство странной подруге, и что это значит?
— Это значит, что мы столкнёмся с новыми загадками, — тут же мрачно отозвался Бринти.
— Хурр-хухоньки, головушка кротовая вся в туннелях от этих загадок.
— Погодите отчаиваться, друзья, — обнадёжила аббатиса, заглядывая в книгу через плечо Деда Квелта. — Я вижу внизу страницы какие-то мелкие каракули. А вдруг это первый привет от сестры Найты?
Квелт снял очки и потёр глаза.
— Ничего не вижу. Глаз не тот. Прошу вас, мать настоятельница. — Он передал книгу Ликиане.
— См. КН, гл. сезоны сезонов на сезоны, — прочла аббатиса. — Вот и все.
— Хрр, а что это такое? — спросила тётушка Берби.
— Подсказка, — подсказал Квелт.
— Подножка, — буркнул Бринти.
— Ничего не ясно, — пожаловался кротоначальник Груд. — У меня уже мозги хур-хур-хур. Набекрень.
Гирри пристально вглядывался в книгу, явно начиная что-то понимать.
— Что-то мы о привычках путаной сестры уже знаем. Что такое «См.»? Буквы. Сокращение. Оно означает «смотри».
— Молодец, Гирри, — похвалила сестра Подснежничек. — Далее «КН». Это сокращённое название книги, как и «ССС» — «Сказания Седой Старины».
— Хурр, Книга Найты.
— Молодец. Как ты до этого дошёл? — спросил Квелт.
— Хур-хур. Угадал, должно быть, — поскрёб нос Трибси.
Бринти уже нёсся вниз по лестнице.
— Мы оставили книгу у пруда!
Аббатиса бегала намного быстрее Бринти. Кротёныш Груп и ежонок Грамби как раз собирались пустить зелёную книгу в плавание, когда прибежавшая настоятельница вырвала ее из их цепких лапок.
— Немедленно отдайте!
— Хурр, это наш корабль! — возмутился Груп.
— Глупая мысль! Погубить драгоценную книгу!
— Отличная мысль, — обиделся Грамби. — У, такой корабль испортила!
Дед Квелт вернулся к исполнению обязанностей чтеца и раскрыл спасённую книгу.
— Где смотреть, сестра?
— «Гл», — произнесла сестра Подснежничек.
— Ага, это глава, даже я знаю, — обрадовался Гирри.
— Молодец, делаешь успехи, — похвалила Ликиана. — А дальше? «Сезоны сезонов на сезоны».
— А дальше не знаю.
— Не расстраивайся. Я ведь тоже не знаю. Есть идеи? — оглядела аббатиса присутствующих.
— Хурр, у меня идея, — подняла лапу тётушка Берби. — На сытый желудок лучше думается. После еды подумать.
— Здоровая логика кротов, — обняла подругу мать Ликиана. — Бринти, Гирри, проследите за книгами, не то малышня из них корабликов понаделает.
Командор Бандж и ёж Кромка вернулись в аббатство как раз к обеду. Со всех сторон посыпались на них вопросы о путешествии, о Тайре. Кромка облегчённо вздохнул, когда брат Перант потребовал тишины для благословения трапезы. Мать Ликиана прочитала слова застольной молитвы. Отражаясь от высоких сводов Большого зала, слова эти объединяли присутствующих, внушали ощущение общности, принадлежности к единому целому. Командор смотрел на лица друзей, оттенённые светом, проходящим сквозь яркие стекла витражей. Хорошо опять оказаться дома. Он думал о дочери и надеялся, что когда-нибудь снова увидит ее за этим столом, внимающей молитве настоятельницы.
Когда Ликиана замолчала, народ навалился на еду. Застучали плошки, зазвенели ложки; салаты, лепёшки, пирожки, ватрушки в сопровождении чаев, соков, нектаров и, конечно же, неизбежного «Октябрьского» эля, перемещались со стола во тьму желудков.
Командор блаженно уставился на брата Библа, спешащего к нему с супницей, испускающей соблазнительный аромат.
— О-о-о, добрый креветочный суп со жгучим корнем! Как ты только узнал, что я появлюсь, дружище Библ?
— Я просто открыл окошко кухни, — усмехнулся Библ. — На такой запах ты бы с края света прибежал.
— Наш Библ — просто чудо, — повернулся Бандж к Ликиане.
— О, разумеется, у него множество бесспорных достоинств, — согласилась настоятельница, разрезая сладкий каштановый пирог. — Жаль только, что ему неизвестно, что такое «сезоны сезонов на сезоны».
Озадаченный Библ поскрёб затылок.
— Не-е, неизвестно. Да и всем здесь неизвестно, поварёшкой клянусь.
Ёж Кромка поднял нос от репно-картофельно-свекольного пирога и удивлённо уставился сначала на брата Библа, потом на мать Ликиану.
— Эхма, умники какие! Сезоны сезонов на сезоны! Тоже мне, тайна великая. Что ж тут неясного!
— Мистер Кромка Серая Иголка! — резко повернулась к нему настоятельница. — Прошу вас, объясните нам поскорее, что это такое.
— Чего ж не объяснить… Конечно, объясню… Нет тут ничего сложного, каждый несмышлёныш знает, который считать учился. Проще репы пареной… Я малой колючкой перекатывался, когда это выучил…
Множество глаз со всех сторон сверлили Кромку.
— Вы скажете, наконец, что означает эта фраза? — прервал ежа скрипучий голос Деда Квелта.
— А? Да-да!.. Нет-нет, сэр! Ни за что, сэр! Надо меня вежливо попросить. — И Кромка набил рот пирогом.