Лонна вновь оторвался от созерцания пламени:

— Кто это — старик Графо? И чем он может помочь?

Береговой Пес поднялся и подхватил свою теплую накидку.

— Графо — бывалый шкипер, Командор северо-восточных речных выдр. У него есть речной парусник. Графо доставит тебя на запад по реке. Выиграешь время и побережешь свой незаживший хребет. Выйдешь на след Раги Бола вдвое скорее, Лонна!

Эбрик подтолкнул Лонну локтем:

— Графо — отличный парень, тебе понравится. Он знает реку, как собственный хвост. А теперь пошли спать, Лонна, завтра большой день.

Эбрик и Береговой Пес ушли, а Лонна сосредоточенно смотрел в угасающий огонь, в мерцающие по краям багровые угли.

«Я иду, Рага Бол, я иду за тобой. Нет тебе больше покоя. Я найду тебя. Это так же неизбежно, как ночь следует за днем», — повторял он мысленно, перед тем как заснуть.

9

Еще полностью не рассвело, а аббатство Рэдволл уже жужжало, как улей. Особенный день сегодня. Обитатели аббатства с мисками, тарелками и кружками в лапах пристраиваются кто где. Хорти со своей командой любуется из окна спальни возней малышни, уписывающей на пороге аббатства овсянку с медом и фруктами. Желающим позавтракать на свежем воздухе приходится осторожно пробираться между ними.

— Хурр-хурр, осторожно, не наступите в мой завтрак, добрый сэрр, — напутствовал пробиравшегося мимо рэдволльца кротеныш Магам. — Ох и манеры у этих нынешних взрослых, у-ху-хурр, — посетовал он, укоризненно качая головой.

Теплые лучи поднимающегося солнца рассеяли утренний туман. Молодая бельчиха Фенна высунулась из окна и метко бросила кусочек лепешки в откинутый капюшон плаща сестры Сетивы. Хихикнув, она спряталась за друзьями:

— Заметила?

— Ничего она не заметила, во, — разочаровал ее Хорти. — Потопала к пруду с братом Гелфом. Ха-ха-ха! Во удивится-то, когда в саду птицы на ее капюшон слетятся.

Спринголд проводила взглядом сестру Сетиву, осторожно шагавшую со своим подносиком.

— Не завидую я той птахе, которая к ней подлетит. Придется бедной птичке сначала принять ванну, а потом выдуть ведро какой-нибудь лечебной отравы. Ой, папаша настоятель!

Все трое отпрянули от окна. В двери появились настоятель, Торан, сестра Портула и Марта. Торан помог сначала Марте с ее креслом-каталкой, а потом Портуле с тележкой, нагруженной съестным. Аббат воздел руки к небу и глубоко вздохнул:

— Дивный денек! Надеюсь, нам дадут часок-другой спокойно поработать.

Подойдя к сторожке, Торан постучал в дверь. Изнутри послышался недовольный голос отца Фреда, ругающего свое кресло:

— Отстань от меня! Из-за тебя я проспал. Не надо быть таким удобным!

Голос замолк, из двери высунулись головные иголки, за ними показалась физиономия отца Фреда с заспанными глазами.

— Доброе… м-м-м… утро? Да, скорей всего утро, судя по расположению небесного светила.

Отец Фред окунул физиономию в таз с водой, фыркнул и рассеянно вытерся одеяльцем с кресла Марты.

— Гм, так-то лучше. О, у вас завтрак с собой. Отлично, я, кажется, как раз умираю с голоду, если не ошибаюсь.

Фред посвятил все свое внимание еде. Марта сгорала от нетерпения, с трудом сдерживая любопытство, но Торан не стал откладывать дело в долгий ящик:

— Ну, сэр, как дела? Есть что-нибудь толковое о Глинобитной Обители?

Фред указал на пыльную книгу:

— Вон, разлеглась, довольная. Читал, пока она меня не усыпила. Очень, очень интересную историю рассказала, гм-да.

Марта осторожно прикоснулась к старым, желтым от времени и хрупким страницам, вгляделась в поблекшую аккуратную запись выцветшими, уже неведомо какого цвета чернилами. Она прочитала вслух:

— Записал Тим Церковная Мышь, сезонописец и архивариус аббатства Рэдволл в Лесу Цветущих Мхов…

Фред, не переставая жевать ореховую трубочку, перебил ее:

— Записано в сезоны аббата Мордальфуса. Рассказ о случившемся с Маттимео, сыном Матиаса, воителя Рэдволла. Отчет о похищении, рабстве, поиске, преследовании и подобное, м-да. Описание пути к аббатству Глинобитная Обитель весьма длинное и запутанное, но прилагается карта, которая может оказаться очень полезной. Я на трети задремал…

— Рукопись сезонов Мордальфуса… Невероятно! — покачал головой аббат Кэррол.

Сестра Портула отставила кружку мятного чая:

— Местность с тех времен сильно изменилась. Ливни и наводнения, изменение течения рек… умерли старые леса, выросли новые… Будет ли толк от этой книги?

Снаружи раздался гомон множества голосов и громкий топот. Торан направился к двери.

— Великие Сезоны, ну и шум они подняли! Глянуть одним глазком, что ли…

— Хе-хе, они поют песню летнего пира, — прошамкал отец Фред. — Надо и нам наружу выбираться.

Марте очень не хотелось отрываться от древней книги, но настоятель ободряюще похлопал ее по плечу:

— Знаешь, книга-то от нас никуда не денется, а следующий летний праздник не столь близок. Давай, давай на воздух!

Марта вздохнула, улыбнулась и согласилась.

Брагун и Саро остановились перед главными воротами. Нежно гладили они мощные дубовые брусья створок. Глаза белки подозрительно заблестели.

— Добрый старый Рэдволл… А у них ведь там праздник. Ну что, стучимся?

Брагун задумчиво разметал хвостом дорожную пыль.

— М-м-м… Нас столько лет здесь не было. А вдруг нас никто и не вспомнит… Или, еще хуже, слишком хорошо помнят таких негодяев. А нужны мы им, как ты сама думаешь?

Саро пожевала губу:

— Дело говоришь, Браг. Давай появимся там незаметно и смешаемся с толпой. Притремся, присмотримся.

Брагун исподлобья посмотрел на белку:

— Старым путем… через малый восточный лаз. Ты сможешь открыть.

Саро хлопнула его по спине своим пушистым хвостом:

— Решено! И немного замаскируемся на всякий случай.

Старая береговая полевка брат Велд, пасечник аббатства, взгромоздился на подлокотник кресла отца Кэррола. Начались игры и соревнования среди малышей.

— И я когда-то неплохо бегал с орехом в ложке, — вспомнилось отцу Кэрролу.

Не отрывая глаз от малышей, Велд присоединился к воспоминаниям ровесника:

— Да, еще бы, ты молодец. Три раза кряду у меня выиграл, помню чемпиона. Потом, правда, выяснилось, что орех твой был к ложке медом приклеен.