— Воду!

Тотчас кроты опрокинули наружу ведра, ушаты, кастрюли и горшки.

Крысы в первой шеренге швыряли на кучу земли ветви, доски, поленья.

— Вперед, ребята, нас не остановит горшок воды! — подбодрил их Рага Бол.

Крысы полезли по деревянному настилу, который тотчас утонул в жидкой грязи. Самые длинные доски, однако, достали до перемычки над входной дверью. Рага Бол тут же отдал очередной приказ:

— Феррон, Вислокоготь, Риндж, по доскам к окнам — марш!

Сжав зубами клинки, пираты ловко полезли по доскам, скрипевшим и прогибавшимся под их весом.

— Даешь, братцы, даешь! — подбадривал Рага Бол.

Но в головы крыс полетели перечные бомбы и камни.

Крысы судорожно вцепились в доски, стараясь удержаться.

Торан с четырьмя помощниками уперся багром в среднюю доску. Они оттолкнули ее от стены.

— Дави, дави, друзья! Навались!

Доска встала вертикально, на мгновение задержалась и рухнула назад вместе с вцепившимися в нее крысами.

Багры и шесты уперлись и в две другие доски. Марта, впившись в подлокотники, подбадривала защитников Рэдволла:

— Сильнее! Еще сильнее! Изо всех сил!

Доски соскочили с перемычки и поехали по стене, царапая песчаник, — одна вправо, другая влево. Крысы выбирались из грязи, а воздух потряс оглушительный вопль защитников аббатства:

— Рэдво-о-о-олл!!!

Марта улыбалась сквозь слезы, когда вдруг замерла от ужаса: на подоконнике появился пират Феррон. Когда средняя доска отделилась от дверной перемычки, он успел перепрыгнуть на выступающую наддверную балку. Дотянувшись с нее до подоконника, он подтянулся и, сжав кинжал, выпрямился в оконном проеме. Перед ним, отвернувшись от окна и подняв лапы вверх, стоял отец Кэррол, присоединившийся к всеобщему победному кличу. Радостный аббат смотрел на Марту, время для которой, казалось, остановило свой бег. За спиной аббата — занесенный над ним кинжал пирата. Гулко ударили в сознании молодой зайчихи колокола тревоги. Раздался громовой голос Мартина Воителя:

«Спасай аббата!»

Марта выпрямилась, рванулась вперед, оттолкнув Кэррола, и спихнула крысу с подоконника.

Торан бросился к ней:

— Ты пошла, Марта! Ты пошла! Ты пошла!

32

Рага Бол отвернулся и зашагал прочь. К нему подошел хромающий Роджин:

— Капитан, с ними не так легко справиться. Они не такие простачки, какими кажутся.

Бол проворчал, не оборачиваясь:

— А ты только сейчас понял? Отбой. В аббатство можно как-то попасть, и я туда проникну. Я отсюда не уйду. Это моя собственность, понял? Все это мое! Мое!

Глубоко в лесной чаще, в юго-восточном направлении от аббатства, Флинки без сил рухнул в траву. Вся шайка в изнеможении свалилась рядом. Рыжий лис, на которого никто больше не обращал внимания, из последних сил подполз к ним поближе и пристроился с краю. Прошли дни его атаманства. Теперь все смотрели на Флинки — ведь это Флинки вырвал их из крысьих когтей.

Все еще тяжело дыша, Кривохвостиха махнула лапой своему приятелю:

— Удрали! Даже не верится…

Полкотлеты улыбнулся новому герою:

— Хрумк!

Того же мнения придерживался и Сливонос:

— Дальше что, а, Флинки?

Горностай-триумфатор, всегда готовый ответить на любой вопрос, все еще тяжело дыша, пробормотал:

— А что мы сейчас можем? Бежать бы да бежать, не останавливаясь, но мы все равно выдохлись. Спрячемся получше да отдохнем. Завтра рванем на юг. Что нам нужно? Место, где есть жратва, вода, где нас никто не тронет. Так?

— Лучше не придумаешь, — отозвалась Юппа.

Голозад забрался под кусты и зарылся в кучу прошлогодних листьев. Так же устроились и остальные. Словоохотливый Флинки продолжал свою проповедь:

— Хватит с нас дурацких высоких целей и стремлений. Забудем о магических мечах, боях и осадах. Лежи себе на берегу, грейся на солнышке, набив брюхо, не порть настроения себе и окружающим. После всего, что мы испытали, надо отдохнуть.

Громадный нос Сливоноса учуял что-то неприятное.

— Ф-фу-у, ребята, че-то воняет гадостно. Кто-то здесь того… маленько околел… тому назад…

Юппа стремглав выскочила из кустов:

— Б-р-р-р-р! Я наступила на чью-то мертвую морду. Личинки кишмя кишат!

Все в ужасе кинулись бежать дальше.

— Не судьба здесь отдохнуть! — проворчал на бегу Флинки. — Придется поискать местечко получше.

И они скрылись в лесу, оставив то, что раньше было Кливером, наедине с прожорливыми личинками.

Около полуночи тем же маршрутом шли еще два путника. Глимбо лениво переваливался с лапы на лапу, а Муха постоянно принюхивался и осматривался по сторонам.

Глимбо и не думал искать беглецов.

— Найдешь их, пожалуй! В лесу, ночью… Безнадега! Даже фонаря у нас нет.

— У меня есть нос. И без фонаря обойдусь. До сих пор их след вел, и дальше не потеряю.

Он снял с себя длинный кнут, обмотанный вокруг пояса, и свирепо щелкнул им:

— Ох и пожалеют они! Шкуры не оставлю, пока приведу в аббатство!

Глимбо лениво плелся за Мухой. Тот вдруг застопорил, вернулся на несколько шагов, закружил, бормоча что-то под нос.

— Ну вот, потерял. Я же говорил! — торжествующе заявил Глимбо. — Плюнь, давай вернемся. Наши в крепости уже добычу делят. А наша доля тю-тю, ничего нам не достанется.

Муха мрачно посмотрел на Глимбо:

— Тебе-то что… А я их упустил. Я не могу без них вернуться.

— Ой, Муха, очень они Болу нужны! Ну врежет он нам по шее разок-другой, ну обложит словцом ласковым… Ты чем там занялся?

Послышались резкие удары.

— Огонь высекаю. Сделаю факел. Я их найду.

Глимбо уселся к дереву.

— Ищи, ищи. А когда надоест и пойдешь обратно, разбуди меня.

И Глимбо тут же захрапел. Муха, вглядываясь во тьму, упрямо продолжал шнырять по лесу.

Лонна Острый Глаз издали заметил свет. По лесу брел кто-то с факелом. Лонна бесшумно поднялся. Огонек приближался к нему. Вот он уже совсем рядом. Муха, уткнувшись носом в землю и бормоча проклятия в адрес беглецов, прошел в шаге от барсука. В памяти Лонны промелькнули события роковой ночи, черты нападавших на них с Троном крыс. Лонна надел тетиву на лук и мгновенно оказался рядом с крысой.