Book.

— Не то б я ему задал трепку, — ухмыльнулся Грот, с шумом отхлебывая пиво.

Так, значит, я все-таки разделался с пауком! Ради одной этой новости уже стоило встретить обоих.

— Ну вот, а потом мы плыли по морю, — сообщил Цилле. — Еще в лесу мы смастерили плот и в бухте Медведя спустили его на воду. Только почему-то забыли сделать весла.

На этом месте рассказа Грот грубо загоготал.

— Не знаю, сколько времени мы болтались там без еды и питья. В общем, море нас потрепало. Так, знаешь, может и крыша поехать. Представь, мне даже стало казаться, что волны могут болтать по-нашему, как ты или я. А Грот меня чуть не сожрал!

— Не ври, — буркнул Грот и залился краской.

— Правда, правда, хватал меня зубами за ногу.

— Это ты не понимаешь шуток!

— Знаем мы твои шутки! Но тут, к счастью, показалась земля. Это как раз был порт Атлантиса. Мы немного побродили по городу, осмотрелись, а потом устроились здесь на работу. Принимаем на курсы гладиаторов-лжецов. А тебя каким ветром сюда занесло?

Я не стал вдаваться в подробности и рассказывать, как оказался в Атлантисе, а сразу же перешел к делу:

— Да увидел рекламу, ну и подумал…

— Ты хочешь стать гладиатором?

Грот и Цилле недоуменно вытаращились на меня.

— Ага. Я видел дуэли, и мне кажется, я тоже смогу…

— Так думают почти все, — подмигнул мне Грот. — Только, не попробовав, не узнаешь. Идем, представим тебя боссу.

Мы пошли через зал к неприметной деревянной двери, я впереди, Грот и Цилле сзади, толкаясь и хихикая, как школьники. Они, видно, не сомневались, что я сяду в лужу. Я уже проклинал тот час, когда решился переступить порог этой мрачной забегаловки. Тут Грот распахнул передо мной дверь и бесцеремонно толкнул меня в спину.

В комнате за дверью было еще темнее, чем в пивной. Здесь вместо белого сигаретного дыма в воздухе висели облака черной копоти от фугар, настолько плотные, что в помещении было едва ли светлее, чем в темной лаборатории у Филинчика.

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

ФУГАРЫ. Фугарами называются сигары, скрученные из листьев растения, отдаленно напоминающего табак и произрастающего исключительно на большом пальце острова Лапы. Кроме листьев для изготовления фугар используется также деготь и черная пыльца этого растения. Содержание смолы и никотина в одной фугаре стократно превышает содержание их в обычной сигаре, дым ее чрезвычайно едкий, черный и запахом напоминает пар кипящей смолы. Только существа, не имеющие легких и сердца (акулороты, железные черви и крысехвостые), в состоянии курить фугары, так как для всех остальных достаточно одной затяжки, чтобы отправиться на тот свет.

За столом, заваленным игральными картами и пирасами, сидел акулорот. Подобное существо мне встречалось впервые, в Атлантисе их было не много, и все они вели крайне уединенный, замкнутый образ жизни. Правда, поначалу, кроме обрамленной острыми зубами акульей пасти, я вообще ничего не видел.

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

АКУЛОРОТ. Ползучее существо из семейства жабродышащих полуживотных, получервей, состоящее в отдаленном родстве с рыбным миром. Встретить акулорота крайне сложно, поскольку эти существа стараются оставаться в тени и прячутся в надежно защищенных от посторонних глаз местах, где еще дополнительно окружают себя непроглядным черным дымом фугар (см.: фугары). Акулороты обладают высоким уровнем интеллекта (естественно, несравнимым с интеллектом идеета), что позволяет им множить свои богатства путем обстряпывания разных темных дел. Наделенные определенной долей обаяния и даже некими телепатическими способностями, акулороты нередко подчиняют себе других, более слабых существ, используя их в своих интересах.

Акулорот, попыхивая своей сигарой, изучающе смотрел на меня. В углу — сначала я его не заметил из-за густого дыма — застыл словно статуя в грозной позе добраньский бык, который тоже нагло пялился на меня. На нем была принятая в Атлантисе униформа телохранителя: брюки и жилетка из меха тролля и железная каска с двумя небольшими рогами. Только очень состоятельные личности могли позволить себе нанять в качестве телохранителя добраньского быка.

Вольцотан Смейк. — Итак, мой мальчик, что привело тебя ко мне? Я вижу, у тебя синий мех. Это редкость в Атлантисе. Меня можешь называть просто Смейк, — пропел акулорот приятным и в то же время властным басом.

Я даже немного смешался. Оказывается, эти существа умеют быть обходительными.

— Он хочет стать гладиатором-лжецом, — как по команде выпалили хором Грот и Цилле.

— Вас никто не спрашивал!

Похоже, все здесь подчинялись Смейку.

— Тот, кто хочет стать гладиатором-лжецом, наверняка может сам нам об этом сказать. Как тебя зовут, малыш?

— Синий Медведь, — ответил я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более ровно и уверенно.

— Хм… Синий Медведь… неплохое имя. Псевдоним можно будет не придумывать. Придумать стоящий псевдоним — отнюдь не просто. А где ты родился?

— Нигде. Я вообще не рождался. Меня нашли в ореховой скорлупе.

— Ты вообще не рождался? Неплохо, очень неплохо! Это самая наглая ложь, какую я когда-либо слышал. А кто тебя нашел?

— Карликовые пираты! Их никто не видит, потому что они слишком маленькие. Я и сам тогда был очень маленький, почти как они. Я же сказал, что помещался в ореховой скорлупе. А потом из-за планктона я стал большим, и им пришлось высадить меня на берег.

— Карликовые пираты, говоришь, — усмехнулся толстяк. — Мне нравится! У тебя есть фантазия!

Сам того не желая, я начал испытывать к нему симпатию.

— И где же они тебя высадили? — поинтересовался он, склоняясь ко мне через стол. Казалось, мой рассказ по какой-то непонятной причине вызывал у него живой интерес.

— На острове химериад. Там живут химериады, это такие полупрозрачные духи. Они питаются негативными эмоциями других. Мне пришлось для них плакать, и я стал настоящей звездой. Так что у меня уже есть некоторый опыт выступления перед публикой. На мои выступления распродавались все билеты, на кладбище поваленных деревьев не оставалось ни одного свободного места.

Взрыв хохота акулорота заставил меня замолчать. Его жирные щеки тряслись, словно студень.

— На кладбище поваленных деревьев не было ни одного свободного места! Хо-хо-хо! Он стал звездой-плаксой! Хо-хо-хо! Все, хватит, уморил… Нет! Лучше продолжай!