Book.

Ну конечно! Естественно! Если кто и может найти выход из лабиринта Темных гор, то это стальной червь. Нужно только идти вслед за ним и ждать, когда он проделает ход в стене, отделяющей нас от свободы. Стараясь не касаться еще не остывших краев пролома, я осторожно прошел вслед за червем в другой коридор. Он ушел уже далеко в сторону и снова принялся плавить там стену своим жарким дыханием. Наконец у меня появился реальный шанс вырваться из этого злосчастного лабиринта. Вот что значит солидное образование!

Путь червя. Идти вслед за червем было совсем не сложно. Он не обращал на меня никакого внимания, а если я вдруг терял его из виду, свежеопаленные края туннелей и страшный грохот и треск безошибочно подсказывали мне, где его искать.

«Лексикон» профессора Филинчика развлекал меня по пути, я вспоминал из него одну за другой строфы стихотворения «Темногорский червь». Так я выучил его наизусть.

Туннели образуя

И сверху и внизу,

Грызу, грызу, грызу я,

Покуда не сгрызу!

Грызу себе и лезу,

И все сгрызу до дыр.

Моим зубам железо,

Как вашим мягкий сыр.

До троллей догрызу я,

Моя дыра точна.

Врагу несу грозу я

Безостановочно.

С уверенностью можно сказать, что Хильдегунсту Сказителю действительно удалось перевоплотиться в стального червя. Особенно мне понравилась строка про пещерных троллей.

Единственная проблема была в том, что червь работал как заведенный. Он не останавливался, не делал перерывов и не думал спать, во всяком случае все то время, пока я шел за ним.

ТЕМНОГОРСКИЙ ЧЕРВЬ [продолжение]. Темногорский червь принадлежит к редкому типу односыпов, он спит всего один раз в своей жизни, зато сразу четырнадцать лет подряд. Это происходит незадолго до того, как он достигает двухсотлетнего возраста. Во время спячки он расходует накопленные ранее запасы железа и дышит с частотой один вдох в месяц.

После трех дней неутомимого следования по пятам стального червя я понял, что силы мои на исходе. Скорость работы и рвение этого существа были необыкновенные. Мне все чаще приходилось садиться и отдыхать, временами меня даже одолевал сон. Как-то, проснувшись, я обнаружил, что червя давно уже нет поблизости. Стены туннеля успели остыть, и, как я ни напрягал слух, мне не удалось различить даже слабого шума работы его челюстей. Я стоял на развилке. Куда идти? Свернешь не в тот туннель — и все усилия предыдущих дней насмарку!

По узкому проходу

За мною ты ползи.

Мы выйдем но свободу!

Грызи, грызи, грызи!

Последний раз мы повернули направо, поэтому я, следуя указаниям стихотворения, сделал два поворота налево. Надежды, что эта формула действует в реальной жизни, не было практически никакой. Ведь не исключено, что Сказитель все это придумал.

Но что поделаешь, других вариантов не было. И вот удача — уже в следующем коридоре я нашел довольно свежий пролом. Осторожно обходя шипящие лужи еще не застывшего металла, я прислушался, и от сердца у меня отлегло. Из соседнего коридора доносились знакомые звуки скрежета стальных челюстей о горную породу. Я побежал на звук, по пути удивленно отмечая, что вокруг как-то странно посветлело. Еще поворот — и я уперся в стену света.

Расплавится железо,

И в дыры хлынет свет.

Я лезу, лезу, лезу —

И мне предела нет.

Дыра в горе. Постепенно глаза привыкли к яркому свету. Овеваемый волнами свежего ветерка, я стоял позади темногорского червя, контуры которого отчетливо выделялись на фоне пролома, ведущего на свободу. Забыв осторожность, я подошел ближе и остановился рядом с ним. Он снова не уделил мне никакого внимания, возможно слишком захваченный представшей перед нами величественной картиной. Заслоняя и наслаиваясь друг на друга, повсюду возвышались могучие хребты гор, выраставшие из раскинувшейся внизу молочно-белой ватной равнины. Мы, вероятно, находились на вершине самой высокой горы, взгляд вниз увязал в облаках. Лучи солнца согрели мое заиндевевшее тело, и в душе возродилась надежда.

Тут на солнце наползла жирная грозовая туча, и меня снова обдало ледяным холодом. Я бросил отчаянный взгляд вниз: туда уходили многие километры. Внешняя поверхность горы была гладкая, как отполированный мрамор, — ни единой зацепки, даже для бывалого альпиниста. Надежда в душе снова погасла. Темногорский червь тем временем как-то странно запыхтел и закрякал; он нервно вертелся на одном месте, издавая непонятные звуки, нечто похожее на «и-их!» или «у-ух!». Потом резко развернулся и ринулся обратно в туннель. Не раздумывая ни секунды, я бросился вслед за ним. Какой прок от свободы на такой высоте? Оставалось одно — продолжать следовать за червем и ждать, пока он проделает выход из горы в другом, более подходящем месте.

Червь мчался очень быстро — как мне казалось, куда глаза глядят, — увлекая меня все глубже и глубже, в сердце горы. Я не отставал.

Бббббббоооооонннннгггг!

Что это? Колокол в центре горы? Стальной червь остановился.

Бббббоооооонннннгггг!

Снова удар колокола. На этот раз несколько тише и дальше.

Ббббббббббббббоооооооооооооннннннннннггггггг!!!!!!!

Третий удар, громче и ближе, чем два предыдущих. «И-их! У-ух!» — взвизгнул червь.

Тут разразился такой звон, какого я еще никогда не слышал: бесконечные раскатистые удары, сопровождаемые долгим вибрирующим эхом, как будто мы сидели внутри гигантского колокола, на который градом сыпались камни.

Бонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонгбонг!

До сих пор я еще не знал, что такое гроза в Темных горах. Грозы в этих местах случаются редко, можно сказать, их почти не бывает, но если уж разражаются, то в полную силу.

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

ТЕМНОГОРСКАЯ ГРОЗА. Атмосфера в районе Темных гор из-за большого содержания в них металлов очень сильно заряжена электричеством, поэтому когда здесь случается гроза, что само по себе уже явление крайне редкое, это превращается в настоящее стихийное бедствие, не идущее ни в какое сравнение ни с какими другими природными катаклизмами и носящее название «темногорская гроза» или же «проклятие богов». Гигантская иссиня-черная дождевая туча за считаные минуты покрывает все небо на многокилометровой высоте и низвергается небывало крупными каплями, такими большими и тяжелыми, как чугунная печь. Одной капли темногорского дождя достаточно, чтобы наполнить целую ванну и убить лося. Миллионы молний, вспыхивающих одновременно, превращают ночь в день и бьют с такой силой и таким ожесточением, которые несвойственны даже обычным электрическим разрядам. Тонкие длинные молнии достигают долины и, ударяясь о сырую землю, рассыпаются шипящими фонтанами белых искр, иные, шириной в целую улицу, раскалывают надвое горные вершины. Шаровые молнии сыплются на землю метеоритным дождем. Там, где они падают, происходят взрывы и остаются дымящиеся кратеры, наполненные кипящим металлом. Молнии появляются самые разные: одни гигантскими змеями обвивают целые горы, другие, короткие и острые, как стрелы, нервно вспыхивают всего на долю секунды и тут же испуганно исчезают. При этом грохот поднимается совершенно невыносимый, словно банда обезумевших великанов устроила в горах гонки на ржавых экскаваторах.