Book.

С чудичами тоже творилось что-то неладное. Чего я никак не мог от них ожидать — они начали ссориться. На общегородских собраниях, которые мы теперь периодически проводили, дело частенько доходило чуть не до драки, когда обсуждались такие, на мой взгляд, незначительные вопросы, как уборка мусора или строительство общественной кухни для приготовления чудны́х грибов. Принимая во внимание обычную сдержанность и дружелюбие моих соплеменников, это казалось мне в высшей степени странным.

Все племя разбилось на мелкие группки, каждая из которых имела свое собственное мнение по любому вопросу и яростно отстаивала свои убеждения в спорах с остальными. В результате они приходили ко мне, чтобы я их рассудил. Сам того не желая, я превратился в бургомистра города склочников и скандалистов.

К тому же они еще не могли спать по ночам. Раньше чудичи, измотанные изнурительными переходами за день, едва коснувшись головой песка, тут же засыпа́ли. А теперь они целыми днями слонялись без дела, иногда собирали грибы или искали воду — вот и все развлечения. Поэтому многие из них не могли заснуть, им не хватало по вечерам привычной усталости, да еще эти странные звуки в домах по ночам. Некоторые даже утверждали, будто, стоит только заснуть, кто-то начинает трясти кровать, а как только откроешь глаза, видишь полупрозрачное существо, которое, громко всхлипывая, быстро исчезает.

В общем, к раздражительности прибавилась еще постоянная усталость от бессонных ночей. Меня, к счастью, это не касалось — я всегда отлично сплю, особенно когда постель мягкая и удобная. Чтобы понять, что происходит, я все же решил однажды не ложиться спать вообще. Надо же было, в конце концов, решить загадку вечно полной тарелки картофельного пюре в моем доме.

Вечером я сел за стол, съел, как положено, все пюре без остатка (никаких признаков насыщения) и стал ждать. Ведь каким-то образом пюре попадает ночью в тарелку, и это я собирался выяснить любой ценой, даже если придется сидеть на стуле целую ночь.

Спустя полчаса глаза мои начали слипаться.

Я задремал, мне снились пещерные тролли, варящие в погребах домов Анагром Атаф отравленное пюре, хотя ни в одном доме города на самом деле не было погреба. Тролли мешали в чугунных котелках, громко стуча ложками о края. От этого стука я и проснулся.

Фатом. У плиты стоял маленький призрачный человечек и громко мешал ложкой в котелке.

Я потер глаза, чтобы убедиться, что не сплю. Полупрозрачный человечек продолжал помешивать картофельное пюре. Он и в самом деле был совершенно прозрачный, как из стекла. Призрак зачерпнул ложкой пюре, наполнил им тарелку и сел напротив меня за стол.

— Приятного аппетита! — вежливо сказал я.

— Обисапс, — ответил он.

Я говорю на всех замонианских языках, включая все существующие в них диалекты, но этот был мне незнаком.

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

ФАТАМОРГАНСКИЙ ЯЗЫК. Единственный зеркальный язык Замонии, получивший распространение только в Фата Морганах, является чистым зеркальным отражением официально принятого языка Замонии. Этот язык достаточно просто переводится на общепринятый замонианский: письменные тексты переводятся с помощью зеркала, а чтобы перевести устную речь, достаточно думать задом наперед.

— !мотаф Я, — сообщил человечек. — .ясйоб еН .еындерв еикат ен ым он, яинедивирп как мидялгыв ым, юанз Я .ясьтяоб сан одан ен умотэоП

У него был слабый, тоненький голосок.

Для того чтобы вам проще было понимать фатаморганский, в дальнейшем я буду приводить его реплики уже в переводе. Когда я немного освоился, понимать его для меня уже не составило большого труда. Итак, он сказал:

— Я фатом! Не бойся. Я знаю, мы выглядим как привидения, но мы не такие вредные. Поэтому не надо нас бояться.

Фатом? О фантомах я слышал немало в Ночной школе Филинчика на уроках по священной демонологии. Но о фатомах нам ничего не рассказывали.

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

ФАТОМ. Самая нестабильная форма из семейства блуждающих духов, для появления которой не требуется факт чьей-либо смерти. Обитают фатомы исключительно в полустабильных Фата Морганах и состоят по большей части из отраженного света, застывших испарений сахарного песка пустыни и сконцентрированных до газообразной консистенции флюидоэссенций.

Как было уже упомянуто в разделе, посвященном полустабильным Фата Морганам, сахарный песок Сладкой пустыни при температуре, превышающей 160° C, начинает плавиться (см.: сахароплав), закипает и выпускает в воздух сладкий густой пар. Если же в этот момент температура воздуха резко понижается (например, в результате резкой смены направления ветра), сахарный пар застывает, и если в этот момент на кристаллизующиеся сахарные молекулы попадет еще и отражение какого-нибудь города, то изображение его остается в них навсегда. Точно таким образом появляются и населяющие Фата Моргану живые существа, которые принято называть фатомами. В отличие от обычных привидений, фатомы не являются духами умерших и уникальны тем, что представляют собой полную копию, возможно, все еще живых существ.

Сознание того, что мой ночной гость не является тенью какого-нибудь мертвеца, пробудило во мне к нему чуть ли не симпатию.

ФАТОМ [продолжение]. Фатомы причисляются к самым несчастным и трогательным из всех известных духов Замонии. Их существование не подчинено никакой конкретной цели, например пугать живых, как это делают все остальные их ближайшие сородичи. Они также не получают удовольствия от своего существования, как, например, химериады. Им суждено вечно повторять одни и те же действия, которые они совершали на момент возникновения Фата Морганы.

Теперь мне стало ясно, что фатомы населяли город с самого момента его возникновения, а после нашего бесцеремонного вторжения вынуждены были прятаться. Дух, живущий в моем доме, на момент появления Анагром Атаф готовил себе картофельное пюре и должен был теперь изо дня в день повторять это действие. В других домах, по всей видимости, происходило то же самое. Мы действительно были в городе не одни.

Фатом тут же подтвердил мои предположения:

— С тех пор как вы появились в городе, все пошло кувырком. Мы боимся. А это неправильно. На самом деле это вы должны нас бояться.

Фатом тяжело вздохнул, зачерпнул ложкой пюре и отправил его в рот. Я видел, как еда на мгновение застыла у него в горле, а затем тонкой струйкой потекла по пищеводу, как по прозрачной соломинке. Продолжение процесса пищеварения милосердно скрыл от меня край непрозрачного стола. Мне вовсе не хотелось знать, во что превращается пюре в желудке фатома. Я был к этому морально не готов.