Book.

— Не болтай! Если кто и знает, как было дело, так это я!

Так и есть. Это волны. И они спорили между собой.

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

ВОЛНЫ-БОЛТУШКИ. Волны-болтушки встречаются преимущественно в самых отдаленных, тихих и редко посещаемых судами уголках океана, в особенности в периоды затяжного штиля. Детальный научный анализ и описание причин возникновения этого феномена на сегодняшний день, к сожалению, отсутствуют, поскольку в истории еще не было случая, чтобы повстречавшемуся с ними удалось сохранить трезвый ум и здравый рассудок. Те немногие ученые, которые все же отважились на изучение этого феномена, находятся сегодня в хорошо охраняемых психиатрических лечебницах либо покоятся на дне океана жалкой кучкой выбеленных солью костей, под которыми устраивают свои норы морские рачки.

Волны-болтушки обычно встречаются бедолагам, потерпевшим кораблекрушение. Они целыми днями, а порой даже неделями преследуют несчастных, изводя их и без того пошатнувшийся разум пошлыми шуточками и циничными замечаниями по поводу безнадежности их положения до тех пор, пока те, обессиленные жаждой и измученные жгучими лучами тропического солнца, совсем не потеряют голову и не впадут в безумие. Согласно древней замонианской легенде, породившей, кстати, множество заблуждений и предрассудков, волны-болтушки являются не чем иным, как материализовавшимися мыслями скучающего океана.

От этой напасти погибло гораздо больше потерпевших кораблекрушение, нежели от жажды. Но я этого тогда еще не знал. Для меня две болтливые волны представляли собой долгожданное развлечение в однообразии бескрайнего океана.

А парочка между тем подплыла уже совсем близко. Заметив меня на утлом плоту, голого, с выгоревшей под лучами беспощадного солнца шкурой, они разразились ехидным смехом.

— Ой, не могу! — давясь от смеха, воскликнула одна. — Ты только посмотри, что это такое!

— Не видишь, океанский лайнер! — хихикала другая. — Турист принимает солнечные ванны!

Они снова зашлись безудержным смехом. Я не совсем понял, о чем они говорят, но тоже рассмеялся, за компанию так сказать.

Волны кружили вокруг плота двумя акульими плавниками.

— Наверное, думаешь, что ты сошел с ума? — поинтересовалась первая.

— Разговаривающие волны — первый признак солнечного удара, — подхватила вторая.

— Да, а потом еще рыбы начнут петь. Не стоит ждать самого худшего, давай лучше сразу бросайся в море!

Они принялись раскачивать плот, корча при этом жуткие гримасы.

— Ой-ой-ой! — причитала одна.

— Ай-ай-ай! — вторила другая.

— Мы самые страшные волны, мы волны ужаса!

— Не мучай себя, прыгай в воду!

А я и не думал прыгать. С какой это стати? Наоборот, я был очень рад, что у меня наконец появилось общество. Я сел на край плота и, свесив ноги, стал наблюдать за спектаклем.

— Послушай, малыш, — вдруг серьезно спросила одна, заметив, что номер не прошел, — откуда ты? Как тебя зовут?

Впервые в жизни меня о чем-то спросили. И я бы ответил, с большим удовольствием, если бы только знал, как это делается.

— Эй, что с тобой? — презрительно фыркнула мне в лицо другая. — Язык проглотил? Или не умеешь разговаривать?

Я кивнул. Я действительно мог только слушать, а говорить пока еще не умел. Ни карликовые пираты, ни химериады никогда не пытались учить меня говорить. А сам я серьезно задумался над этой проблемой только сейчас.

Обе волны сначала долго и пристально смотрели на меня, потом так же долго и изумленно друг на друга.

— Не умеет разговаривать! Ужас! В жизни не видела ничего более трагичного! — воскликнула одна.

— Кошмар! — подхватила другая. — Это тебе пострашнее, чем… испариться!

Волны плавали вокруг плота, то и дело сочувственно поглядывая на меня.

— Бедный, бедный малыш! Обречен вечно хранить молчание! Такой маленький и уже такой несчастный!

— Не говори! Никогда не встречала более жалкого существа! Какая беда! Какая беда!

— Беда?! Разве можно назвать бедой такое чудовищное несчастье?! Да это просто ужас, кошмар, катастрофа!

— Трагедия! — завывала одна.

— Классическая драма! — вторила другая.

Тут обе горько-горько заплакали.

Но продолжалось это недолго, спустя всего лишь пару секунд они снова успокоились, подплыли совсем близко друг к другу и начали совещаться.

— Давай не будем больше его мучить, — предложила одна.

— Давай, — согласилась другая. — Мне тоже очень, очень жалко бедняжку. Так жаль, что я даже думаю… ему помочь.

Вторая волна легонько задрожала.

— Вот именно. Я тоже так думаю. Странное чувство, правда?

— Да, необычное. Зато совсем новое, удивительное. Даже приятное!

— Новое, удивительное. Даже приятное! — эхом повторила другая волна в полном восторге.

— Только как ему помочь, такому бедненькому? Надо подумать.

Волны замолчали и в глубокой задумчивости продолжали плавать какое-то время вокруг плота.

— Придумала! — наконец воскликнула одна. — Мы научим его говорить!

— Думаешь, получится? — неуверенно переспросила вторая. — Мне кажется, что он не очень способный.

Первая волна вынырнула прямо передо мной.

— Скажи «А»! — потребовала она, глядя мне прямо в глаза и высунув вперед длинный мокрый язык из соленой воды.

— А! — сказал я.

— Вот видишь! — обрадовалась она. — Кто сказал «А», тот сможет сказать и «биноминальный коэффициент».

Уроки устной речи. Следующие несколько недель волны-болтушки неустанно кружили вокруг моего плота и терпеливо учили меня говорить. Сначала я повторял за ними совсем простые слова, такие как «волна» или «вал», но постепенно у меня стали выходить и более сложные, например «волнообразный» или «взволнованный». Я выучил короткие и длинные слова, слова, обозначающие действие, обстоятельство действия и вопросы, важные слова и слова второстепенные, союзы и междометия; красивые слова, а также те, которые никогда не следует произносить. Я выучился диктовать слова по буквам с правильной артикуляцией, а кроме того, склонять и спрягать, изменять по лицам и числам, субстантивировать, вербализовать и правильно коннотировать. Потом настала очередь предложений: простых и сложных, главных и придаточных, самостоятельных и подчиненных, а также тех, что серединка на половинку, вопросительных и восклицательных, полных и неполных, усеченных, обделенных и даже настоящих деловых предложений.