– От нашего стола вашему столу! – шутил Алексей. Он молодцевато расплатился франками, поскольку уже успел с помощью все той же медсестры поменять чек на наличные. Сама медсестра тоже толпилась рядом, прижимая к груди серебряную вазу. Она все боялась, что Алексей ее забудет.
Иван сел за руль, Ольга села рядом, сзади устроились Вадим и Алексей, а между ними – ящик шампанского и серебряная ваза. Едва отвалили от тротуара, Заблудский открыл первую бутылку, налил полную вазу и передал на переднее сиденье Ольге.
– Иван за рулем, пей за двоих! – сказал он.
– Хоть за троих! – храбро сказала Ольга. – Ну, Ванечка, ты им дал просраться! За тебя!
И она припала к вазе.
– Боюсь, могут последовать неприятности, – сказал Вадим.
– Не нуди, Вадик! – Ольга оторвалась от пустой вазы, передала ее назад.
Сбоку от них мчалась открытая машина французского телевидения. Оператор не спускал объектива с чемпиона мира по реслингу и его друзей.
Оказались на Монмартре, среди пестрой толпы актеров, музыкантов и художников.
Ольга первая обратила внимание на знакомые фигуры в бархатных куртках и беретах. Они стояли у этюдников и с важным видом водили кистями по холстам. За ними с оценивающим видом толпились зеваки.
– Смотри! – толкнула Ивана в бок Ольга.
– Федя… – растроганно проговорил Иван, выключил зажигание и вылез из машины, направляясь к бывшему врагу.
За Иваном нестройными рядами поплелись друзья: Ольга с бутылкой шампанского, Вадим с вазой и Алексей с двумя бутылками. Он был уже совершенно пьян.
– Федя, кто старое помянет… – Иван уже обнимал гориллоподобного художника. – У меня сегодня такой день!..
– Женишься, что ли? – не понял Федор, взглянув на Ольгу.
– Это успеется, – отвечал Иван. – Я, Федя, чемпион мира по реслингу!
– Хуеслингу! – конечно же, вырвалось у Федора. – А что это такое?
– Это когда можно драться как хочешь – руками, ногами, зубами – без всяких правил.
– Да мы всегда так деремся! Ишь удивил!
Иван обернулся к своим:
– Ребята, дайте мужикам шампанского.
Ольга налила шампанского в вазу, поднесла Федору. Увидев Ольгу, Федор отшатнулся.
– Ты?!
– Пей, мудила гороховый, – ласково сказала Ольга. – Это не отрава.
Федор принял вазу, приложился, передал Максиму. Иван чокнулся бутылкой со своими и провозгласил тост:
– За Россию! Мы, положим, сыщики, вы – мафия. Но все мы – русские!
– Ваня, дай я тебя поцелую! – растрогался Федор. – Молодец! Не посрамил чести!
Они облобызались. Телевидение снимало эту сцену.
– Это дело надо отметить, – предложил Максим. – Тут одно кабаре есть. Отличное место!
– Поехали! – радушно показал Иван на «тойоту». – Денег хватит. Миллион долларов дали.
Бандиты-художники ослабли, закачались, как от паралайзера.
– Сколько? – проговорил Максим.
– Миллион. Поехали!
Федор нашел в себе силы направиться к дверце, но вдруг остановился.
– А вы нас того… не в Интерпол свезете?
– Обижаешь, Федя… – укоризненно сказал Иван.
Перегруженная пассажирами «тойота» медленно тронулась с места. Над Монмартром зажглись вечерние огни.
Ольга сидела на коленях у Алексея, и тот, онемев от счастья, боялся пошевельнуться, чтобы не обнаружить то, чего обнаруживать было нельзя.
Когда проезжали по набережной под мостом, Алексей вдруг скомандовал:
– Останови, Ваня!
Иван затормозил.
– Эй, клошары! – крикнул Алексей в темноту из окна машины.
Откуда-то из темных углов к машине осторожно приблизилось человек семь клошаров.
Алексей протянул им из окна две бутылки шампанского. Они были буквально вырваны из рук. Алексей застонал от боли в сломанном предплечье.
– Мать вашу! – выругался он. – Выпейте за русского богатыря Ивана и меня не поминайте лихом, – сказал он по-французски.
Клошаров уже и след простыл.
Через пять минут были на Елисейских Полях, у входа в кабаре, где на этот раз не пробиться было от скопления автомобилей новейших марок.
– Паркуйся на гостевых местах доньи Исидоры, – указал Максим на свободное место.
Едва припарковались, из темноты возник молчаливый Бранко.
– Дед, а ты здесь какими судьбами? – воскликнул Алексей.
– Работает гарсоном, – объяснил Максим. – Оставьте ему ключи, он присмотрит за машиной, уберет… Исправный.
Иван кинул ключи через капот машины. Бранко поймал, стал кланяться почему-то по-японски, сложив ладошки перед грудью.
– Прошу вас! – указал на дверь Максим.
Гости прошли внутрь. Федор задержал за полу куртки Максима.
– Максим, зачем же так по-свински поступать? Старик же их взорвет!
– Я ему этого не приказывал. У каждого своя работа, Федя. Не бери в голову, – ответил напарник.
Они устремились за гостями.
Бранко подошел к «тойоте», провел рукой по капоту.
– Хорошая машина… Жалко портить… – пробормотал он.
Максим первым делом пошел доложить хозяину о новых гостях. Войдя в кабинет, он увидел следующую картину. Перес, склонившись над тарелкой, в которой была гора квашеной капусты, обеими руками уплетал ее, чавкая и урча от удовольствия. Завидев Максима, он рукой поманил его к себе.
– Присоединяйтесь! – предложил он. – Только что получили из России. Прямо с Тишинского рынка. Это бесподобно.
Донья сидела у трельяжа, красилась перед выступлением.
Максим взял щепотку капусты из вежливости, бросил в рот.
– Между прочим, агенты Интерпола в зале, – сказал он небрежно.
– Не есть хорошо, – сказала донья.
– Какие агенты? Где? – встревожился Перес.
– Те самые. Из России. Мы их доставили сюда.
– Где Бранко? – Перес поспешно вытер руки платком. – Надо взрывать!
– Он уже взрывает, шеф.
– Никакой взрывать! – взвилась донья. – Мой гость русский офицер. Я есть дать ему концерт, выпивка, дансинг. Потом взорвать, потом!
– Ну, если тебе так хочется, дорогая… – Перес обнял и поцеловал Исидору.
Максим вернулся в зал. О миллионном чеке Ивана говорить Пересу не стал.
Федор уже организовал столик, на котором стояли серебряные ведерки со льдом. Из ведерок высовывались серебряные горлышки шампанского. Кабаре было заполнено до отказа.