Их странное упрямство взбесило меня. И почему они так уперлись в эту «невидимую» папку с именем «----», торчащую неизвестно к чему на серверном диске Е в главной директории?
Рабочий день только что закончился, я намеревался возиться в конторе еще не больше часа, но эти праздные разговоры, разумеется, все тормозили.
Я взял в руки мышь, навел курсор на проклятую папку и сказал:
— Есть только один путь добиться от меня понимания: говорите.
Они переглянулись; Пашка побледнел и кивнул Жене.
Женя кивнул ему в ответ.
Потом подошел, снял мою руку с мышки и с легкой хрипотцой в голосе сказал:
— Хорошо. Я все объясню. Видишь ли, Алексей… Ты у нас человек новый. А иначе знал бы…
— Короче, Склифосовский! — зло оборвал я его.
— Могу совсем коротко, — усмехнулся Пашка. Подошел ближе и прошептал, глядя прямо в лицо: — Ты же не хочешь умереть?
Я осекся и вопросительно поглядел на Женю.
Женя пожал плечами и со вздохом сложил руки на груди.
— Да, — сказал он, грустно покачивая головой. — Ты вот ни разу не спросил — куда девался наш предыдущий начальник отдела. Почему с делами тебя знакомили мы, а не он. Ведь это редкость — обычно дела сдает тот, кто увольняется.
— Ну, мало ли! Повидал я разные конторы. Иногда человека выставляют с треском… Или… Не знаю, там… Несчастный случай? — удивился я.
— Ну да. Несчастный случай, — усмехнулся Женя. — Можно сказать и так. А все дело именно в этой папке. Тот, кто был перед тобой, нам не поверил. Потому и проработал ровно столько… сколько вот ты сейчас!
— Ровно до этой папки, — сердито добавил Пашка. Он смотрел на меня волком из угла. — А как только в нее полез — тут-то и трындец!
— Какой трындец? — Я тоже рассердился. — Кончайте намеками-то говорить! Можно по-человечески? Что с этой папкой не так?
— Там лежат файлы смерти, — вздохнув, сказал Женя, глядя в окно.
— Чего?! — Я не удержался — расхохотался во все горло. Мой смех гулко разнесся по опустевшим коридорам офиса.
Сотрудники разошлись по домам в начале шестого. Теперь на часах было тридцать пять минут седьмого, и свет горел только в серверной — коридор освещали тусклые аварийные лампочки, и повсюду в конторе царила мрачная полумгла.
Пашка вздохнул.
— Я знал, что он не поверит.
— Никто не верит, — сказал Женя. — Но я все-таки попытаюсь донести мысль… Леша, эта папка торчит здесь с момента основания компании — больше десяти лет. Народу сменилось за эти годы — уйма. Но все, кто пытался эту папку стереть, — все пропали.
— Что значит — пропали?
Все это сущий бред. Но и Женя, и Паша — оба были так серьезны. Я ощущал исходящие от них волны страха, и холодные мурашки защекотали мне спину.
— Пропали-то? Да по-разному. Первый начальник, когда отдел только создавали — он строил нашу первую сеть — в 98-м разбился в автокатастрофе. Другой, который подключал первым Интернет, — утонул во время корпоратива в Петяярви в 2003-м. Последний, который был до тебя, — тот просто исчез.
— Как это?
— Вот так. Мы были с ним здесь, так же, как сейчас с тобой, в серверной… Тоже вечером. Мы, конечно, предупреждали его… Но он нас не послушал. Пообещал, что ничего делать не станет, но стоило нам с Пашкой отвернуться… В общем, этот дуралей попытался стереть папку — сервер заглючил, потом замкнуло блок питания… Надо было дернуть общий рубильник на щитке. Мы с Пашкой вдвоем выбежали из комнаты. А когда вернулись — Леонида на месте не оказалось. И нигде. Его не нашли.
— Какая-то дикая история, — растерялся я.
— Еще бы не дикая, — мрачно проворчал крепыш Павел. — Но ты вот лучше скажи — неужели тебе так неймется собственной жизнью рисковать?
— Не знаю, — ответил я искренне. — Да нет, пожалуй что неохота, конечно.
— Чего ты вообще сегодня бучу поднял? Шеф настропалил? — спросил Пашка.
— Ну да. — Я пожал плечами. — Кто ж еще?
— Я так и думал, — сказал Женя. — То-то смотрю… Шеф у нас, сам знаешь, деятель бескомпромиссный…
— Уж чего-чего, а людей-то ему совсем не жалко, — вмешался Пашка.
— Люди для него мусор, — подхватил Женя. Темные глаза за очками смотрели печально. — Ну, так что делать-то будем, а, коллега?
Я крутанулся на стуле, почесал затылок.
— Ну, что-что? Раз такое дело, как вы говорите, — я, разумеется, не дурак, чтоб жизнью своей рисковать. По крайней мере не по такому глупому поводу. Если шефу очень надо — пусть идет и сам эту папку с сервера убирает. Раз он главный — ему и решение принимать.
— Вот это разумный человек!
Женя и Паша посветлели лицами; Пашка даже заулыбался. Новость о том, что таинственную смертельную папку трогать никто не собирается, явно его обрадовала.
— Ладно, ребята, вы давайте идите к себе. Все выключайте там, проверьте комнаты, а я с делами закончу, и разойдемся уже по домам.
Ребята вышли, издавая вздохи облегчения.
Я попросил их не закрывать дверь в коридор. Собрал с рабочего стола свои причиндалы, сложил в портфель и протянул уже руку, чтобы вырубить все…
На экране моего рабочего компа все еще светилась открытая директория с таинственной папкой. Огоньки коннекта на сервере насмешливо подмигивали из полумрака.
Чудацкая какая-то разводка, подумал я.
Ну, кто может на такую туфту купиться? Файлы смерти у них на сервере, видите ли. Поинтереснее бы чего придумали! Нет уж, ребятки, меня на мякине не проведешь. Ищите дураков в другом отделе.
Я схватил мышку и дважды клацнул, раскрывая папку с названием «----».
Внутри оказалась еще одна папка: «Жизнь».
Я удивился, но открыл и ее. И тут на меня посыпался вал: один за другим стали открываться файлы с фотографиями. Каскадом, массой, они заполнили весь экран и начали налезать друг на друга, множась и множась, так что трудно было разглядеть изображенное на них.
Но я все-таки увидел: на каждом снимке был я. Во всех ракурсах, разных лет, разного качества фотки — и на каждой только я.
Вот я сижу на горшке в доме бабушки и дедушки. Вот я в детском садике, стою под елкой в костюме зайчика с Леной Сторожевой в паре. Вот я играю на гитаре в школьной музыкальной студии. Сдаю экзамены по вождению. Сижу в обнимку с Риткой Ивановой, моей первой любовью… Тут даже и Соня была. Соня, роман с которой чуть не закончился свадьбой не далее как прошлой весной…
Но откуда же все это?! Мама дорогая!
Ошеломленный и ошарашенный, я сидел, похолодев, вытаращив глаза на экран, в каком-то ступоре. Одна мысль билась в голове, как крохотная корюшка на сухом берегу: этого не может быть! Этого быть не может! Никак не может быть этого!