Гоша принялся рассказывать. Оказывается, Альшоль стал ночью бредить, разбудил соседей, тут-то и выяснилось, что камера битком набита привидениями. Кроме той девочки с длинными волосами, явились какие-то дядьки и тетки с голубоватыми страшными лицами, старики, старухи и даже один годовалый ребенок. Они ползали по нарам, пытаясь обнять своих бывших родственников и знакомых. Мужики в страхе уклонялись, отпихивали их, но привидения были цепкие и все старались поцеловать в губы, а это – смерть!
Первым опомнился тот, что разбил витрину.
– Это ты их привел, старик! – крикнул он и бросился на Альшоля, лежавшего в беспамятстве. Но тут Гоша, сам не понимая почему, кинулся на бандита и вцепился ему в руку. Завязалась драка, в которой приняли участие все «суточники». На шум сбежалась охрана, и дерущихся растащили.
– И вот мы здесь, – закончил свой рассказ Гоша.
– Понятно, – кивнул Альшоль. – Спасибо тебе. Только ты зря старался. Лучше бы мне умереть.
– Ничего, дед! Еще поживем! – подмигнул Гоша.
А на следующий день в тюремную больницу доставили алкоголика Васю Бушуева: на стройке, напившись пива, он выпал из окна второго этажа и сломал ребро.
Вася был страшно доволен. Попасть в тюремную больницу – это счастье для заключенного. Он рассказал свежие новости: привидения никого больше не тревожили в камере, но тот, кто разбил витрину, тот самый, что угрожал Альшолю и бросился на него с кулаками, пытался ночью повеситься. Его перевели в другое место…
– Дед, а про тебя спрашивали, – вспомнил Вася.
– Кто?
– Мальчишка какой-то. В очках.
– Не знаю… – равнодушно протянул Альшоль. – А девочка не справлялась? Такая, лет тринадцати, с короткой стрижкой…
– Про девочку врать не буду. А мальчишка интересовался, где ты. Ему сказали – в больнице.
Дни тянулись медленно.
За решетчатым окном лето катилось к концу. Птицы по утрам пели, словно на Фассии. Альшоль перебирал свою жизнь на далекой планете – все семьсот пятьдесят лет, заполненных чтением, изучением языков Земли и разных наук, философскими разговорами с друзьями. Для чего все это?
И всплывало Санькино лицо, каким он увидел его тогда на антресолях, в момент разлуки…
Да, он многому научился. Он умеет воплощать свои фантазии, потому что его исландские предки были скальдами, то есть поэтами, а долгая жизнь на Фассии научила повелевать собственной мыслью. Как всполошились здесь, когда встретились со скрытниками и привидениями!
Но зачем, зачем ему все это?…
Альшоль мучился неразрешимостью вопроса. Обладать таким могучим даром – и тихо угаснуть где-то в Воронеже среди сумасшедших стариков и старух?! Где справедливость? Где Бог?!
И только он подумал о Боге, как за окнами тюремной больницы возник шум, послышались крики часовых: «Стой! Стрелять буду!».
Гоша первым спрыгнул с кровати и подскочил к окну…
– Во дела! – ошалело выдохнул он.
Вася натянул штаны и подошел к окну, да так и застыл с раскрытым ртом и выпученными глазами.
Альшоль собрал силы, чтобы подняться, и тоже приблизился к окну.
Из окна был виден тюремный двор с огромными железными воротами, которые сотрясались от стука, будто снаружи по ним колотили гигантским бревном. По двору бегали часовые с карабинами, лица у них были испуганные. А за воротами, возвышаясь над ними метра на три, виднелась исполинская фигура неведомого существа – мохнатого, плечистого, с зелеными глазами и мускулистыми, поросшими шерстью руками, каждая в два человеческих обхвата.
– Кто это? – отнимающимися губами прошептал Гоша.
– Это трётль, – улыбнулся Альшоль. – Но как он оказался в прямом мире?
Однако сейчас было не до теоретических вопросов. Трётль, судя по всему, барабанил в железные ворота ногой, отчего те шатались и прогибались. Часовой с испугу пальнул в воздух. На трётля это не произвело никакого впечатления – он лишь сильнее наподдал ворота, они соскочили с петель и упали во двор, едва не придавив часового.
Трётль вошел внутрь тюремного двора и не спеша приблизился к зданию больницы. Слегка согнувшись, он принялся шарить глазами по окнам.
И тут Альшоль заметил: на плече у него – Санька. А рядом – полноватый мужчина в клетчатой рубашке…
– Саня, я здесь! – выкрикнул Альшоль с такой силой, что Гоша с Васей даже отшатнулись от него.
Трётль услышал крик и глянул в окно, где находился Альшоль. Ни секунды не медля, но и не спеша, он сорвал железную решетку и выдавил ладонью раму окна. Часовые уже палили в трётля из винтовок, но ему это было, что слону дробина.
Трётль просунул в окно раскрытую ладонь. Альшоль ступил на нее обеими ногами, и трётль осторожно поставил Альшоля себе на плечо рядом с Санькой.
– Саня! – воскликнул Альшоль.
– Альшоль, миленький!
Они обнялись и расцеловались.
Между тем выстрелов снизу становилось все больше. Мужчина в клетчатой рубашке обеспокоенно ежился:
– Так и попасть могут…
Трётль сграбастал всех троих с плеча и спрятал себе под мышку. После чего, осыпаемый выстрелами, неторопливо повернулся и покинул тюремный двор.
Что же произошло? Откуда взялся трётль посреди белого дня во дворе тюрьмы на улице Каляева?
Чтобы ответить на эти вопросы, нам придется вернуться назад – к тому моменту, когда в прихожей Санькиной квартиры повалилось в обморок привидение Софья Романовна.
С привидением разобрались быстро. Через минуту оно пришло в себя и, хлопая глазами, осведомилось у ангела с чертенком, куда ей надлежит отбыть – в ад или в рай?
Ангелочек, паривший в воздухе, как бабочка, и чертенок, молча вращавший хвостом, дружно рассмеялись.
– Не вижу ничего смешного! – обиженно воскликнуло привидение.
– Следуйте за нами, – пропел ангелок серебряным голоском.
– Там разберемся, – добавил чертик.
Как ни была Санька взволнована происходящим, но про себя отметила, что эти фразы что-то ей напоминают. «Да это же милиционеры так говорят!» – вспомнила она. Санька выступила вперед и сказала:
– Нет, Софью Романовну мы вам так не отдадим! Я за нее отвечаю в отряде милосердия.
– И я! – пискнула Кроша.
– Ладно, – хмуро сказал чертик, – проведем тест. Только потом сами на себя пеняйте! Итак, если желаете определиться сразу, ответьте на один вопрос…
– Какой? – простонало привидение.
– Как вы сами считаете, чего достойны – ада или рая? – хитро улыбнулся ангелок.
– Конечно, рая! – уверенно заявило привидение. – Я в жизни мухи не обидела! Посещала собрания, всегда голосовала «за». Я блокаду, между прочим, пережила! Почище ада будет… Всегда правду говорила! Платила членские взносы!..