За окном раздался стук копыт, Джем помедлил и сказал:

– Должно быть, это Сирил. – Голос юноши чуть дрогнул, выдавая волнение. – Я… я велел ему подать карету. Пойдем.

Тесса молча кивнула и вышла из комнаты следом за ним.

* * *

Когда Джем и Тесса потихоньку выскользнули из Института, по двору гулял порывистый ветер, круживший сухую листву, словно фей в хороводе. Небо скрывал желтый туман, сквозь него просвечивал золотой диск луны. Надпись на воротах Института светилась в лунном сиянии: «Мы прах и тени».

Сирил ждал их возле кареты, в которую были запряжены две лошади, Балиос и Ксанфос. Слуга вздохнул с облегчением и помог Тессе сесть в экипаж, подождал, пока Джем заберется следом, и влез на козлы. Тесса сидела напротив Джема и завороженно наблюдала, как он вытащил из-за пояса кинжал, взял его в правую руку и нарисовал руну на тыльной стороне ладони. Руна как руна, несколько непонятных переплетенных линий, вьются по кругу, соединяясь в обычном черном рисунке.

Юноша долго смотрел на руку, потом сомкнул веки, все еще глубоко сосредоточившись. Как только нервы у Тессы начали сдавать, он широко открыл глаза и вполголоса произнес:

– Брик-Лейн, в Уайтчепеле возле Хай-Стрит.

Джем заткнул кинжал и стило за пояс, высунулся в окошко и повторил адрес Сирилу. Потом он захлопнул створку, борясь с порывом холодного ветра, и карета покатила по булыжной мостовой, подпрыгивая и покачиваясь.

Тесса глубоко вздохнула. Весь день она мечтала отправиться на поиски Уилла, беспокоилась за него, гадала, куда он мог деться, а теперь, когда они ехали прямо в темное сердце Лондона, чувствовала только страх.

Глава 9
Бурная ночь

Нега бурных ночей или голод

По утрам, от тоски чуть дыша,

И хотя бренным телом ты молод,

Но устала душа…

Алджрнон Чарльз Суинберн,

«Долорес»

В экипаже Тесса отодвинула шторку и не отрываясь смотрела в окно. Они ехали по Флит-стрит к Ладгейт-Хилл, самой высокой точке Лондона. Желтый туман сгустился, и сквозь него почти ничего нельзя было разглядеть – только темные силуэты спешащих куда-то прохожих да рекламные вывески на фасадах зданий. Время от времени туман немного рассеивался, и тогда возникало мимолетное видение: маленькая девочка с букетиками увядшей лаванды, в изнеможении прислонившаяся к стене, точильщик с тележкой, устало бредущий домой, вывеска безопасных спичек Брайанта и Мэя, промелькнувшая в темноте.

– Отбросы, – сказал Джем.

Он откинулся на спинку сиденья напротив Тессы, глаза блестели в полумраке. Тесса задумалась, принимал ли он свое «лекарство» перед поездкой, и если да, то сколько.

– Что-что?

Он изобразил, что зажигает спичку, задувает и отбрасывает в сторону.

– Так здесь называют спички – отбросы, потому их отбрасывают, когда потушат. Девушек, работающих на спичечных фабриках, называют так же.

Тесса вспомнила Софи, которой тоже наверняка пришлось бы стать той, кого зовут «отбросами», если бы Шарлотта не нашла ее.

– Как жестоко!

– Жестокий район этот Ист-Энд. Сплошные трущобы. Будь очень осторожна, не отходи от меня ни на шаг!

– Ты не знаешь, что Уилл там делает? – спросила Тесса, отчасти страшась ответа. Экипаж ехал мимо собора Святого Павла, возвышавшегося над ними, как огромное мраморное надгробие.

– Не знаю. – Джем покачал головой. – Отслеживающее заклятие позволило мне увидеть лишь улицу и… в общем, только расплывчатый образ. Маловероятно, что джентльмены ходят в этот район помолиться в церкви…

– А может, он решил поиграть в казино…

– Возможно, – неуверенно протянул Джем.

– Ты говорил, что почувствуешь… если с ним что-то случится. – Тесса приложила руку к сердцу. – Прямо здесь. Это оттого, что вы побратимы?

– Да.

– Значит, быть побратимами – это не просто поклясться оберегать и защищать друг друга. В этом есть что-то… мистическое.

Джем улыбнулся, и лицо его озарилось, будто в каждой комнате большого дома вспыхнул свет.

– Мы – нефилимы. Вся наша жизнь полна загадок – рождение, смерть, брак есть сплошное таинство, для каждого события свой ритуал. И чтобы стать побратимами, тоже нужно пройти ритуал. Разумеется, сначала делаешь предложение. Ведь это не простое решение…

– Это ты предложил Уиллу стать побратимами? – перебила его Тесса.

Джем улыбнулся и снова покачал головой:

– Наоборот, это он придумал, а точнее, поставил меня перед фактом. Мы занимались в зале, отрабатывали удары мечами, и он предложил, а я наотрез отказался. Ведь он мог найти более достойного. Тогда он предложил пари: если выбьет меч у меня из рук, то я соглашусь – и быть нам братьями по крови.

– И что же, Уилл выбил его?

– Ровно через девять секунд, – рассмеялся Джем. – Пришпилил меня к стене. Наверно, тренировался тайком от меня, потому что, знай я, как он владеет мечом, никогда не согласился бы. Ведь его любимое оружие – метательный нож, а не меч. – Юноша пожал плечами и добавил: – Нам было всего по тринадцать. Ритуал провели, когда нам исполнилось четырнадцать. С тех пор прошло три года, и я не представляю, как это – жить без побратима.

– А почему ты сначала отказался? – поколебавшись, спросила Тесса.

Джем провел рукой по волосам и ответил:

– Ритуал связывает, накладывая определенные обязательства. Ты становишься сильнее – можно полагаться на силу брата. Всегда чувствуешь, где он находится, и в бою вы действуете как единое целое. Есть руны, которые работают только для побратимов. Но выбрать можно лишь одного, и если он умрет, то ритуал повторить нельзя. Поэтому и отказался, ведь я не самый удачный вариант для него…

– Какие строгие правила!

Джем произнес какую-то фразу на незнакомом языке. Что-то вроде khalepa ta kala.

Она нахмурилась:

– Это не латынь?

– Греческий. У этого выражения два значения. Все хорошее, красивое и благородное достигается лишь упорным трудом. – Джем придвинулся ближе, и Тесса ощутила сладковатый аромат наркотика с легким привкусом его собственного запаха. – Есть и другое толкование.

Тесса сглотнула:

– И какое же?

– «Красота жестока».

Тесса опустила взгляд на его тонкие, изящные, умелые руки с аккуратно обрезанными ногтями, костяшки все в шрамах. Бывают ли нефилимы без шрамов?

– А ведь тебе нравятся мертвые языки, верно? – мягко спросила она. – Чем они тебя так привлекают?

Юноша склонился совсем близко, Тесса даже почувствовала его теплое дыхание на щеке.

– Трудно сказать наверняка, но есть в них некая законченность и ясность. Греческий, латынь, санскрит – все они несут очень прозрачные истины, поскольку появились до того, как люди загромоздили свой язык бесполезными словами.