– Мадран говорит, у нас есть то, что тебе нужно, серебряный мальчик, – сказала она, проводя красным ногтем по щеке Джема. – Можешь не притворяться.
Джем поспешно отпрянул. Тесса никогда не видела его таким взбудораженным.
– Я ведь сказал, мы пришли за другом! Нефилим, синие глаза, черные волосы… – Голос его почти сорвался на крик: – Та xian zai zai па li? [21]
Она смерила его взглядом, потом покачала головой:
– Ты глупец, «серебра» осталось всего ничего, а когда оно закончится совсем, ты умрешь! Мы пытаемся достать еще, но в последнее время спрос на него…
– Не пытайтесь навязать нам свой товар! – сердито воскликнула Тесса. Она была не в силах видеть унижение Джема, каждое слово жгло его будто каленым железом. Теперь понятно, почему Уилл сам покупал эту отраву. – Где наш друг?
Ведьма зашипела, пожала плечами и указала на одну из коек, прикрученных к стене.
Джем побледнел, а Тесса не могла поверить своим глазам: посетители притона были совершенно неподвижны, и девушка вначале думала, что в комнате никого нет. Оказалось, на каждой койке кто-то валялся, некоторые висели на краю, свесив руки вниз, другие лежали на спине, устремив пустой взгляд в потолок или на верхнюю койку.
Без лишних слов Джем двинулся вдоль длинного ряда, Тесса едва поспевала за ним. Подойдя ближе, девушка увидела, что не все посетители люди. Здесь были синие, фиолетовые, красные и зеленые существа, некоторые с длинными и зелеными, как морские водоросли, волосами, разметавшимися по грязной подушке. Кто-то стонал, вцепившись когтями в края кровати, кто-то тихонько хихикал, и этот смех рвал сердце больше, чем плач. А кто-то повторял детскую считалку снова и снова:
Апельсинчики, как мед, —
В колокол Сент-Клемент бьет.
И звонит Сент-Мартин:
Отдавай мне фартинг!
И Олд Бейли ох сердит.
Возвращай должок! – гудит.
Все верну с получки! – хнычет
Колокольный звон Шордитча… [22]
– Уилл! – прошептал Джем. Он остановился посреди ряда коек и прислонился к ним, будто ноги его не держали.
Уилл лежал, кое-как прикрывшись скрученным рваным одеялом. На нем остались только рубашка и брюки, перевязь висела рядом на вбитом в койку гвозде. Босой, синие глаза полуприкрыты и почти не видны из-под черных ресниц, волосы взмокли от пота, щеки пылают – весь как в лихорадке. Грудь судорожно вздымается, будто ему трудно дышать. Тесса дотронулась до его лба – он оказался горячим.
– Джем, – тихо позвала девушка. – Джем, нам пора выбираться отсюда.
Человек на соседней койке продолжал петь. Точнее, не человек, а существо с коротким телом и кривыми ногами с раздвоенными копытцами.
– Долг отдавать настала пора! —
Громко звонят у Святого Петра!
– Только сначала разбогатею… —
Бьют у Святого Бартоломея [23] .
Джем неподвижно застыл, глядя на Уилла. Будто примерз. Бледное лицо пошло красными пятнами.
– Джем! Пожалуйста, помоги мне поднять его, – прошептала Тесса, но он даже не шелохнулся. Тогда она принялась трясти Уилла за плечо. – Уилл! Уилл, пожалуйста, проснись!
Но Уилл застонал и отвернулся, закрывая лицо локтем. А ведь он Сумеречный охотник, по меньшей мере шесть футов костей и мышц, ей его просто не поднять. Если только…
– Если не поможешь, – обернулась она к Джему, – клянусь, я превращусь в тебя и сама подниму его! И тогда все полюбуются на тебя в женском наряде. Ты меня понял?
Очень медленно он поднял голову. Непохоже, чтобы Джема смутила ее угроза – он даже не слышал ее. Никогда раньше его серебряные глаза не казались такими пустыми.
– Неужели? – спросил он и, небрежно взяв Уилла за руку, попытался стянуть его с койки.
Тот звонко приложился головой об боковую стенку.
Уилл застонал и открыл глаза:
– Пусти-и меня!..
– Помоги, – попросил Джем, не глядя на Тессу, и вдвоем они еле вытащили Уилла из кровати.
Он чуть не упал и, покачнувшись, обхватил Тессу рукой, пытаясь сохранить равновесие. Джем тем временем забрал его перевязь.
– Скажи мне, что это не сон!.. – прошептал Уилл и положил голову ей на плечо, коснувшись шеи.
Тесса чуть не подпрыгнула. Его кожа горела как в лихорадке. Потом Уилл провел губами по ее щеке, и они оказались такими же мягкими, как и прежде.
– Джем! – отчаянно позвала Тесса, и он обернулся.
Юноша застегивал второй ремень поверх своего и опять не услышал ни слова. Он опустился на колени, надел на Уилла ботинки и, поднявшись, взял побратима за руку. Уилл был просто счастлив:
– Здорово, мы трое снова вместе!
– Заткнись! – оборвал его Джем.
Уилл хихикнул:
– Эй, Карстаирс, тряхни мошной, отстегни маленько, а то я совсем пустой.
– О чем это он? – недоуменно воскликнула Тесса.
– Он просит меня заплатить за наркотики, – холодно ответил Джем. – Пошли отведем его в экипаж, и я вернусь, отдам деньги.
Они потащили Уилла к выходу, а вслед им неслись вопли существа с раздвоенными копытами; писклявым голоском он допел куплет, затем сорвался на хохот и визг.
Смело иди, не бойся, не плачь,
Скоро тебя утешит палач! [24]
* * *
Даже грязный воздух Уайтчепела казался чистым и свежим по сравнению со смрадной вонью притона. Тесса едва не упала с крыльца. К счастью, экипаж ждал у обочины, а Сирил спешил им навстречу, всем своим видом выражая тревогу и заботу.
– Как он, жив-здоров? – спросил слуга, снимая руку Уилла с Тессы и обхватывая его за плечи.
Она облегченно вздохнула и отошла в сторону, спина противно ныла.
Как и следовало ожидать, Уилл расстроился и стал вырываться:
– Пусти меня, пусти, говорю! Я и сам могу стоять.
Джем и Сирил переглянулись, потом отошли. Уилл покачнулся, но удержался на ногах. Он поднял голову, и холодный пронизывающий ветер растрепал его влажные волосы, обнажив шею и лоб. Черные пряди били по синим глазам, и Тесса вспомнила, как он стоял тогда на крыше Института: «И я созерцаю Лондон, одно из ужасных чудес света». Его лицо сияло неземной красотой – синие-синие глаза, на щеках румянец, черные волосы вьются по ветру.
Уилл взглянул на Джема и сказал: