– Да не был он в опиумном притоне, – вырвалось у Тессы, – то есть там торговали в основном колдовскими зельями… не для мирян.
– Ну, может, и не опиумный притон, – покладисто согласился Уилл, а потом радостно добавил: – Но все равно это был притон. Вертеп!
– О нет, только не одно из тех заведений, что держат ифриты… – вздохнула Шарлотта. – Уилл, этого не может быть!
– Именно там он и был, – ответил Джем, усевшись на стул рядом с Шарлоттой, подальше от Тессы. У нее защемило в груди. Он даже не взглянул на нее. – В Уайтчепеле, на Хай-стрит.
– И откуда такая осведомленность? – заметно взбодрившись, спросила Джессамина. То ли сахар, то ли предвкушение смачных подробностей наконец вывели ее из апатии.
– Вчера я воспользовался заклятием слежения, чтобы отыскать Уилла, – ответил Джем. – Его долго не было, и я подумал, что он забыл дорогу домой.
– Зря беспокоился, – заявила Джессамина. – Что ему сделается?
– Ты совершенно права, напрасно я искал его, – ответил Джем, накладывая себе кеджери. – Уилл прекрасно обошелся бы и без моей помощи.
Уилл задумчиво поглядел на Джема:
– Кажется, у меня был приступ асфальтовой болезни. – Он показал на свой синяк. – Никто не знает, где меня так угораздило?
– Понятия не имею, – ответил Джем, наливая себе чаю.
– Обожаю яйца, – мечтательно сказал Генри, – так бы и ел их с утра до вечера!
– А что, без Тессы тебе было не обойтись? Зачем потащил ее в Уайтчепел? – с укоризной спросила Шарлотта, сняла очки и положила на газету. Карие глаза смотрели на юношу осуждающе.
– Тесса не фарфоровая кукла, что ей сделается? – сказал Джем, не глядя на девушку.
Сердце у нее учащенно забилось в груди, перед глазами замелькали обрывки воспоминаний: они лежат на его кровати, прильнув друг к другу, Джем крепко сжимает ее в объятиях, горячие и страстные поцелуи… Тесса густо покраснела и быстро отвернулась, отчаянно надеясь, что никто не заметит.
– А еще я видел там, в притоне, кое-что довольно любопытное.
– Яйцо? – спросил Генри.
– Там было полно оборотней.
– Ну и что? – разочарованно протянула Джессамина. – Если кто забыл, то ищем мы Мортмэйна, а не каких-то там одурманенных оборотней.
– Они скупали «серебро» и брали помногу, чуть ли не ведрами.
Джем вскинул голову и уставился на Уилла:
– Уже и цвет стали терять, у многих серебристые волосы и глаза. Даже кожа отливает серебром.
– Неприятные новости, – нахмурилась Шарлотта. – Как только разберемся с Мортмэйном, я сразу переговорю с Вулси Скоттом. Если кто-то из его стаи пристрастился к наркотикам, он обязательно должен знать об этом.
– А может, он и так знает? – предположил Уилл, с довольным видом откинувшись на спинку стула – наконец-то он дождался хоть какой-то реакции на рассказ о своих похождениях. – Ведь они из его стаи.
– В его стае – все волки Лондона, – возразил Джем. – Он не может уследить за всеми!
– Шарлотта, медлить нельзя, – заметил Уилл. – На твоем месте я не стал бы откладывать разговор со Скоттом в долгий ящик.
– К чему такая спешка? – спросила Шарлотта, склонив голову набок.
– Я слышал, как ифрит спросил у одного оборотня, зачем им столько «серебра». Очевидно, на них оно действует как сильнейший стимулятор. И тот ответил, что Магистр доволен, ведь под ним волки могут работать без роздыху.
Шарлотта уронила чашку:
– Работать? Но что они делают?
Уилл самодовольно ухмыльнулся, наслаждаясь произведенным эффектом:
– Понятия не имею. Кажется, я отрубился. Мне снился чудесный сон: прелестная девица, сбрасывающая с себя одежду…
Шарлотта побелела как полотно:
– Господи ты боже мой! Только бы Скотт не связался с Магистром! Сначала де Куинси, теперь оборотни – все наши союзники!.. В Соглашениях…
– Милая, все обойдется, – ласково сказал Генри. – Скотт не поведется на посулы Мортмэйна.
– Вероятно, тебе стоит присутствовать при нашем разговоре. Ведь формально ты – глава Института…
– Ну уж нет! – отпрянул Генри. – Дорогая, я вполне доверяю тебе, ведь ты у нас непревзойденная мастерица всяких там переговоров, а чем я смогу… К тому же мое новое изобретение разорвет эту механическую армию на куски! Вот только немного отладить бы…
Генри прямо-таки сиял от гордости. Шарлотта смерила его пронзительным взглядом, потом отодвинула стул, встала и молча вышла вон.
Уилл наблюдал за Генри из-под полуопущенных ресниц.
– Лишь бы никто не мешал тебе чертить круги, верно, Генри?
– О чем это ты? – удивился Генри.
– Он вспомнил Архимеда, – пояснил Джем, даже не глядя на Уилла. – Архимед чертил круги на песке, когда его город пал под натиском римлян. Он так увлекся своими чертежами, что даже не заметил солдата, ворвавшегося в сад. Его последними словами были: «Не мешайте мне чертить мои круги»… Конечно, он тогда был уже совсем старик.
– Ага, и не было у него ни жены, ни детей, – добавил Уилл и подмигнул Джему.
Джем сделал вид, что не заметил. Ни на кого не глядя, он встал и вышел вслед за Шарлоттой.
– Вот наказание! – воскликнула Джессамина. – Вы что, все сговорились сегодня? А у меня нет сил, чтобы ссориться и в бешенстве выбегать из комнаты.
Она сложила руки перед собой, опустила на них голову и закрыла глаза.
– Что я такого сделал? – Генри удивленно переводил взгляд с Уилла на Тессу.
– Да ничего, Генри, – вздохнула Тесса, – просто Шарлотта хотела, чтобы ты пошел вместе с ней.
– Да? А почему же она ничего не сказала? – расстроился Генри. Радость от нового изобретения и вкусных яиц как ветром сдуло.
«Может, ему и не следовало жениться на Шарлотте, – грустно подумала Тесса. – Может, он был бы счастлив, если бы рисовал круги на песке, как Архимед».
– Женщины никогда не говорят, что думают, – заметил Уилл. Он посмотрел в сторону кухни, откуда доносился голос Бриджет.
Она мыла посуду и звонко распевала:
– Ты бледен, мой Рональд! – О мать, моя мать!..
– Тебя отравили, единственный мой!
– О да, я отравлен! Стели мне кровать.
Мне тяжко, мне душно, мне нужен покой [26] .
– Голову даю на отсечение, эта женщина раньше мародерствовала, а затем распевала о своих подвигах на Севен-Дайлз, – заявил Уилл, потом искоса взглянул на Тессу. – А почему ты еще не переоделась? Разве эти бравые безумцы Лайтвуды отменили сегодняшнюю тренировку?