– Значит, до того он уже успел сделать тебе предложение?
– Прямо на втором свидании, – с придыханием ответила Джессамина. – Сказал, что я – его единственная! Обещал, что, когда заработает достаточно денег, даст мне все. Мы будем жить долго и счастливо, и у нас будут д-дети…
– Ах, Джессамина! – воскликнула в сердцах Шарлотта.
– Это правда! – вспыхнула девушка. – Он любит меня! Ведь он женился на мне… церковь, священник… Все было честь по чести!
– Наверно, нашел заброшенную церковь и ка кого-нибудь ряженого, – заявила Шарлотта. – Откуда тебе знать, каков свадебный обряд у мирян, Джесси? Поверь, Натаниэль Грей вовсе не считает тебя своей законной женой.
– Нет, считает, считает, считает! – завопила Джессамина и попыталась убрать руки, но меч даже не шевельнулся. Девушка сорвалась на визг: – Я теперь Джессамина Грей!
– Ты предала Анклав. Что еще знает Натаниэль?
– Он знает все, – выдохнула девушка. – Где вы искали Мортмэйна, кто из Нижнего мира помогал вам. Поэтому он всегда ускользал, помните Йорк? Он специально подослал автоматов к дому Херондэйлов. Мортмэйн хотел вас запугать, заставить прекратить поиски. Вы для него как вонючие букашки – путаетесь под ногами, но опасности не представляете. Да он вас всех раздавит! Я знаю, я верю ему!
– Но мы не бросили поисков, – сказала Шарлотта, подавшись вперед и уперев руки в бока. – Ему нас не запугать! Автоматы пытались схватить Тессу, но не смогли…
– А им и не надо было! О… разумеется, Тесса еще нужна Мортмэйну, но позже. Сначала он воплотит свой план, потом двинется на Институт и заберет ее…
– Когда? Когда это будет? – вскинулась Шарлотта. – Он уже открыл Шкатулку?
– Н-не знаю, вряд ли.
– Значит, Нат ничего тебе не сообщал. А почему Бенедикт кинулся засучив рукава помогать Мортмэйну? Всегда знала, он скользкий тип, но чтобы предать Анклав…
– У Мортмэйна есть то, что нужно Бенедикту… – Джессамина обливалась потом, мокрые волосы прилипли к вискам. – Не знаю, что именно, но ради этого он готов на все.
– И даже отдать меня Мортмэйну, – воскликнула Тесса. Шарлотта удивилась и хотела прервать ее, но не успела. – А что там про обвинение меня в занятиях черной магией? Как они это устроят?
– Белая книга… – выдавила Джессамина. – Я стащила ее из библиотеки, спрятала в твоей комнате, когда никого не было дома…
– Где именно?
– Под половицей… возле камина. – Девушка тяжело дышала, зрачки расширены, на лице ужас. – Шарлотта, пожалуйста, хватит!..
– Где Мортмэйн? – Шарлотта была непреклонна. – Он сказал Нату, что намерен делать со Шкатулкой? Зачем ему автоматы?
– Я… – Джессамина задохнулась, лицо побагровело. – Я н-не могу…
– Нат не сказал ей, – вмешалась Тесса. – Он знал, что ее поймают и будут пытать, и она все выдаст. Он знал!
– А ведь он тебя просто ненавидел! – злобно выпалила Джессамина. – Всю жизнь вы смотрели на него сверху вниз, ты и твоя тетка… с вашими занудными нравоучениями! Вы обе осуждали его, вечно указывали, что ему делать, и не давали почувствовать себя мужчиной! Знаешь, как он называет тебя? Он сказал…
– Мне все равно, – солгала Тесса, но голос предательски дрогнул. Несмотря ни на что, ей больно было слышать, как сильно брат ненавидит ее. – Он сказал, кто я и откуда мой дар?
– Твой отец – демон, – скривила губы Джессамина, – а мать Сумеречный охотник.
* * *
Дверь незаметно приоткрылась, но Магнус уже почти проснулся, балансируя на грани между сном и явью, поэтому услышал легкий шум и поднял голову.
Он сидел в кресле у камина, поскольку его любимый диван занял Уилл. Накачанный снадобьями юноша в залитой кровью рубашке спал глубоким сном. Одна рука перевязана до самого локтя, на щеках горячечный румянец, голова покоится на здоровой руке. Белоснежный зуб, который Уилл вынул из раны, лежал рядом на столике.
Дверь в гостиную распахнулась, и на пороге возникла Камилла.
Она была в дорожном плаще из черного бархата и в ярко-зеленом платье под цвет глаз. Волосы уложены в высокую прическу, заколотую гребнями с изумрудами. Камилла медленно стянула белые лайковые перчатки и положила их на столик у двери.
– Магнус, – протянула она звенящим голоском, – ты соскучился по мне?
Магнус выпрямился и невольно залюбовался Камиллой – отблески пламени играют на блестящих волосах, гладкая белая кожа. Невероятно хороша.
– Не ожидал, что ты удостоишь меня своим присутствием именно сегодня.
– Еще бы. – Она бросила взгляд на спящего Уилла и слегка обнажила клыки.
– Предупреждать надо. От тебя не было ни единой строчки с тех пор, как ты покинула Лондон.
– Неужели ты попрекаешь меня, Магнус? – развеселилась Камилла. Скользнув к дивану, она облокотилась на спинку, всматриваясь в лицо юноши. – Уилл Херондэйл, прелестный мальчик. Он что, твоя новая игрушка?
– Где ты была? – спросил Магнус, скрестив длинные ноги и явно игнорируя вопрос.
Камилла низко склонилась над юношей. Если бы вампиры могли дышать, то упавшие на лоб темные волнистые волосы Уилла непременно бы шевельнулись.
– Можно я поцелую его?
– Нет, – отрезал Магнус. – Где ты пропадала, Камилла? Каждую ночь я лежал на твоем диване, ждал твоих шагов в коридоре и гадал, где ты. Могла бы хоть пару строк черкнуть.
– Ах, вот значит как! – закатила она глаза. – Ну, я решила развеяться после всех этих лондонских ужасов, поехала в Париж купить пару новых платьев.
– Лжешь, – заметил Магнус, выдержав долгую паузу.
– Как ты можешь говорить такое? – сделала круглые глаза Камилла.
– Потому что ты лжешь мне. – Магнус достал из кармана измятое письмо и швырнул на пол к ее ногам. – Вампира так просто не выследить, а вот его раба можно. Ты взяла с собой Уокера, проследить его путь до Санкт-Петербурга не составило большого труда. Там у меня свои источники; я узнал, что ты завела себе любовника-мирянина.
– И ты взревновал? – Губы Камиллы дрогнули в легкой улыбке.
– А что, ты хотела этого?
– Çа m’est égal, – нарочно ответила Камилла по-французски, чтобы рассердить его. – Мне все равно. И говорить не о чем – минутное увлечение, надо ж было как-то скоротать время в России.
– А теперь он…
– Мертв. Он больше не конкурент тебе. Каждый имеет право на маленькие радости, Магнус.
– Да неужели?
– Именно так! Уж не хочешь ли ты меня рассердить?
– Значит, ты рассердилась на своего любовника-мирянина и убила его? – спросил Магнус. – А как же жалость? Милосердие? Любовь? Или эти чувства тебе недоступны?!
– Я могу любить! – возмущенно воскликнула Камилла. – Магнус, мы с тобой бессмертны, и наша любовь иная, чем у мирян! Разве можно сравнить извечное темное пламя с краткой вспышкой света? Да и какое тебе дело до смертных? Верность придумали люди, исходя из краткости своих никчемных жизней. Ты не вправе требовать от меня вечной преданности!