– Глупый я! Надо же было выдумать такое… Могла хотя бы не лгать мне.
– Это просто смешно! Ведешь себя как ребенок. Откуда ты взял, что мы должны блюсти моральные заветы мирян, если ни ты, ни я не люди? В любом случае, не тебе меня поучать. Я не позволю какому-то там полукровке указывать мне! – Так жители Нижнего мира оскорбительно называли чародеев. – Ты предан мне, сам говорил. Значит, мирись с моими мимолетными увлечениями. Тогда мы сможем вполне сносно ужиться друг с другом. Или я тебя брошу. Вряд ли ты этого хочешь, мой милый!
Камилла явно издевалась, и Магнус понял, что внутри у него что-то умерло. Он вспомнил горечь, с которой прочел то письмо из Петербурга, и все равно он ждал ее возвращения, надеясь на приемлемое объяснение. Или хотя бы на извинение. Если бы Камилла сказала, что любит его… Теперь он понял, что никогда для нее ничего не значил, и словно красная пелена упала перед его взором. Он будто умом тронулся – иначе нельзя объяснить то, что он сделал дальше.
– Это уже неважно, – заявил он, поднявшись с дивана. – Теперь у меня есть Уилл.
– Не может быть! – изумленно раскрыла рот Камилла. – Сумеречный охотник?!
– Хоть ты и бессмертна, Камилла, но чувства твои убоги и преходящи. А вот Уилл умеет любить по-настоящему глубоко! – Магнус с достоинством выдал эту безумную тираду, потом шагнул к Уиллу и потряс его за плечо: – Уилл. Уильям. Проснись!
Юноша приоткрыл синие с поволокой глаза. Он лежал на спине, глядя в потолок, и первое, что увидел, было лицо Камиллы, смотрящей на него в упор. Он привстал и воскликнул:
– Именем Ангела, что здесь…
– Тише, милый, – лениво протянула она и улыбнулась, слегка обнажив клыки. – Я тебя не трону, нефилим.
– Вернулась хозяйка дома, – пояснил Магнус, помогая юноше подняться.
– Вижу, – ответил Уилл. Лицо его пылало, рубашка взмокла от пота. – Чудно.
Магнус так и не понял, к чему он это сказал – то ли был рад видеть Камиллу, то ли впечатлен действием болеутоляющего заклинания, которое чародей наложил на его рану (вполне вероятно). А может, просто нес чушь со сна.
– И значит, – продолжил Магнус, крепко сжав руку юноши, – нам пора.
– Пора куда? – недоуменно пробормотал Уилл.
– Не волнуйся об этом, любовь моя! Я все устрою.
– Прошу прощения?.. – захлопал глазами Уилл. Потом он оглянулся, словно ожидая увидеть толпу зрителей. – Я… где мое пальто?
– Увы, оно безнадежно испорчено, все залито кровью. Я велел Арчеру выбросить его. – Чародей пояснил специально для Камиллы: – Уилл всю ночь дрался с демонами, храбрый малый!
На лице Камиллы застыло изумление и досада.
– О да, я храбр! – откликнулся Уилл, явно довольный собой. От болеутоляющих снадобий зрачки юноши расширились, и глаза казались почти черными.
– Еще бы, милый, – сказал Магнус и поцеловал юношу.
Может, это был и не самый эффектный поцелуй, но Уилл взмахнул рукой, будто отгоняя севшую на него пчелу, и Магнус понадеялся, что Камилла сочтет этот жест за проявление любовного пыла. Когда они разомкнули объятья, на лице Уилла отразилось крайнее изумление. Впрочем, на Камиллу тоже было любо-дорого смотреть.
– Вот теперь нам точно пора, любовь моя! – сказал Магнус, отчаянно надеясь, что Уилл не забыл, чем обязан ему.
– Но… чуть не забыл! – Уилл пошатнулся, затем бросился к столику, схватил зуб демона и запихнул его Магнусу в карман. Потом подмигнул Камилле и развратной походкой двинулся вон из комнаты.
«Интересно знать, что она подумала?» – хмыкнул про себя чародей и сказал:
– Камилла, послушай…
Камилла стояла, скрестив руки на груди и злобно сверкая глазами.
– Крутишь шашни с охотниками у меня за спиной! – ледяным голосом проговорила она, словно не замечая явной двусмысленности своего положения. – В моем собственном доме! Знаешь что, Магнус, будь добр покинуть это жилище и забудь дорогу сюда! Надеюсь, мне не придется повторять дважды.
Магнус не заставил себя долго уговаривать и вышел вслед за Уиллом. Тот стоял на тротуаре, ежась от холода. Чародей натянул пальто, застегнул пуговицы, сунул руки в карманы и подумал, что теперь свободен как ветер. Глядя в темное небо, он понял, что до рассвета осталось всего ничего.
– Ты что, правда поцеловал меня? – спросил Уилл.
Магнус принял единственно верное решение в мгновение ока:
– Нет.
– Но я думал…
– Такое бывает под действием болеутоляющих заклинаний, всякие странные галлюцинации и видения.
– А, ну да, конечно! – Уилл оглянулся на дом Камиллы. Магнус тоже посмотрел и увидел, что окна гостиной плотно закрыты красными бархатными шторами. – Что делать будем? Как насчет демона? Нам есть куда пойти?
– Мне-то есть куда идти, – ответил Магнус, радуясь, что Уилла заботит лишь вызов демона. – Один хороший друг с радостью меня приютит. А ты возвращайся обратно в Институт. Я подумаю, что можно сделать с тем чертовым зубом, и как только смогу, немедленно извещу тебя.
Уилл медленно кивнул и уставился в черное небо:
– Звезды! Никогда не видал таких ярких звезд. Наверно, ветер разогнал туман.
Магнус вспомнил, какой радостью светился истекающий кровью Уилл, когда стоял в гостиной Камиллы, сжимая в руке зуб демона: «Звезды-то все те же, мой мальчик».
* * *
– Сумеречный охотник? – повторила Тесса. – Этого не может быть, правда, Шарлотта? Уилл сказал, что ребенок Сумеречного охотника и демона рождается мертвым.
– Нет, – покачала головой Шарлотта, – это невозможно.
– Но ведь Джессамина сейчас говорит только правду…
– Она говорит то, что сама считает правдой. Если твой брат солгал ей, то она повторит его ложь.
– Нат не стал бы мне лгать! – яростно прошипела Джессамина.
– Если мать Тессы была Сумеречным охотником, – невозмутимо заметила Шарлотта, – тогда и Нат тоже охотник. Кровь ангелов очень сильна. Об этом он тебе тоже сказал?
– Нат не Сумеречный охотник! – с отвращением выплюнула Джессамина. – Я бы знала! Я никогда бы не вышла замуж за…
Девушка умолкла и закусила губу.
– Что же, – вздохнула Шарлотта. – Твой муж либо охотник (что было бы довольно забавно), либо отъявленный лгун, что гораздо более вероятно. Ведь Нат и тебя предал, Джессамина. Он знал, что рано или поздно ты попадешься. И что тогда будет с тобой?
– Ничего. – Голос девушки дрогнул. – Нат сказал, вы слишком мягкотелы и не станете мучить меня. Я же одна из вас…
– Он ошибся, – сухо сказала Шарлотта. – Ты предала Анклав. И Бенедикт Лайтвуд тоже предатель. Когда Консул обо всем узнает…
Джессамина хрипло рассмеялась: