— Благодарю за доверие, шеф! — радостно гаркнул я, хватая папку, пока он не передумал, и вытягиваясь перед ним «во фрунт». — Разрешите действовать, шеф?
— Марш отсюда, клоун! — рявкнул в ответ Берест и принялся яростно копаться в ящиках стола.
Я оказался за дверью едва ли не раньше его рыка и с места взял сразу третью скорость, понимая, что нахожусь почти в цейтноте. Золотарев тоже не любил ждать.
Однако мне повезло и здесь. Троллейбус, казалось, дожидался только меня. Светофоры, похоже, были запрограммированы на «зеленую волну», а на пустом полинявшем небосклоне вдруг объявилось некое сумасшедшее облачко, прикрывшее своим нежным телом обжигающий лик дневного светила на те десять минут, пока я добирался до дома мага.
Андрей Венедиктович, облаченный в темно-красный атласный халат с золотыми отворотами и манжетами и в мягкие восточные туфли, расшитые соответствующим узором, любезно, но в то же время сдержанно пожал мою руку, молча повернулся и пошел вглубь квартиры, тонувшей в прохладном полумраке. Также молча, я на цыпочках проследовал за ним и оказался в большом и почти пустом зале. Пол покрывал мягкий ковер с коротким ворсом весьма странной расцветки: с какого бы угла вы не смотрели на него, вам все время казалось, что в середине он имеет явное углубление или воронку, в которую вот-вот втянется вместе со всеми присутствующими. К тому же появлялось ощущение, что из этой воронки наблюдает чей-то внимательный, строгий взгляд, пронизывающий вас насквозь. Никакой люстры на потолке не было, а вместо этого во всех четырех углах комнаты висели канделябры из темного металла в форме цветков лотоса. Стены же были оклеены или покрашены каким-то фосфоресцирующим составом, создающим эффект глубины и зыбкости, будто вместо привычного камня струится некая проницаемая, но загадочная субстанция. «Дверь в Иновременье» — услужливо подсказало воображение спасительную для рассудка мысль. В общем, впечатление не для слабонервных, м-да! Не прост, весьма не прост, маг Золотарев! Надо же!..
Андрей Венедиктович прошел на середину зала, сделал какое-то быстрое, но сложное движение правой рукой, и во всех четырех канделябрах вспыхнуло неяркое желтоватое свечение. Затем у дальней стены вдруг проявились, именно проявились, потому что раньше их там не было! — два низких кресла в такой же струящейся как стены обивке.
— Проходите сюда, — наконец подал голос маг и уселся в одно из кресел.
Я с некоторой опаской ступил на ковер, но так и не смог заставить себя пройти прямо по центру, а обошел «воронку» по большой дуге. Золотарев молча наблюдал за моими действиями, ничем не выдавая своей заинтересованности и не проявляя никаких эмоций. Прежде чем сесть в колышущееся с виду кресло, я украдкой пощупал подлокотник, желая убедиться в реальности его существования. Нет, обычное кресло, материал обивки похож на бархат или очень мягкую замшу. Пальцы четко ощущали материал, но глаза все равно не могли зафиксировать границу контакта! Мысленно чертыхнувшись, я задержал дыхание и… опустился в самое обычное кресло, с удивлением обнаружив, что успел буквально взмокнуть за последнюю минуту. Пришлось сидеть прямо, как при геморрое, иначе остывшая рубашка неприятно липла к телу.
— Так в чем же суть вашего дела? — невозмутимо поинтересовался Золотарев, извлекая прямо из воздуха зажженную сигарету.
— Вот, — я протянул ему папку с делом и тоже полез за сигаретами. Двое молодых людей одинакового возраста погибают при весьма странных обстоятельствах от не менее странных, учитывая возраст, причин. Потом, уже в морге, их тела в течение нескольких часов стареют на несколько десятков лет.
Я закурил, окончательно плюнув на данное самому себе обещание, поискал глазами пепельницу и обнаружил ее у своего подлокотника, уже устав удивляться чудесам этой квартиры.
Золотарев тем временем внимательно читал материалы дела и, казалось, совсем забыл о моем присутствии. При этом он курил, стряхивая пепел в мою пепельницу, не глядя и ни разу не промахнувшись. Наконец он выпрямился, выбросил окурок и захлопнул папку. Я тоже поспешил загасить недокуренную сигарету и напрягся в ожидании. Чего?.. Мне трудно описать свое состояние. Наверное, когда читаешь увлекательный роман с лихо закрученным сюжетом и уже догадываешься о финале, а заглянуть в конец так и не решаешься, ощущаешь нечто подобное.
Андрей Венедиктович пристально посмотрел мне в глаза, и тень снисходительной улыбки промелькнула на его бесстрастном лице.
— Ваши подозрения абсолютно верны, Дмитрий Алексеевич, — кивнул он, возвращая мне папку. — В Природе такого не бывает. Но если вмешивается кто-то… из нас, случаются вещи и куда более удивительные. Одним словом, такое мог сотворить только маг. Весьма сильный маг, а их не так уж и много. Но это ведь только половина вопроса…
— А вторая половина? — не выдержал я.
— А вот на нее я вам не отвечу, потому что сам не знаю.
— «Зачем»? — выдохнул я.
— Именно! — Золотарев поднялся, давая понять, что аудиенция окончена.
— Или «кому выгодно»? — я тоже встал, понимая, что большего от него все равно не услышу, но все-таки втайне надеясь.
— Это уж как вам будет угодно, — подтвердил он мои опасения. Никаких имен! Даже и не просите. Не возьму такой грех на душу.
Извините, Андрей Венедиктович, огромное спасибо за консультацию! Простите, что отнял у вас столько времени!
— Практически нисколько. Кстати, один совет: обратите внимание на возраст… жертв.
— Тридцать шесть лет? — я не понял, к чему он клонит.
— Именно! У древних китайцев этот возраст считался окончанием первого цикла жизни, наступлением времени смены жизненных ориентиров. А в ведической философии одним из базовых символов Агни-йоги является квадрат, имеющий в каждой вершине число «девять», который символизирует первую ступень лестницы Вечного Бытия…
— И что же это может означать?.. — я почти не рассчитывал на ответ и оказался прав.
— Может быть и ничего.
— Маг снова пристально взглянул мне в глаза, от чего на какой-то миг меня обдало почти космическим холодом, потом повернулся и двинулся к выходу.
Мы молча вышли в прихожую, молча обменялись рукопожатием, и только когда я уже стоял на площадке перед лифтом, услышал за спиной:
— Если все же вам удастся, сообщите мне имя…
— Постараюсь, — откликнулся я, оборачиваясь, но дверь квартиры оказалась уже закрытой.
Плюнув, на всякий случай, через левое плечо, я шагнул в открывшуюся пасть лифта и посмотрел на часы. Оказалось, что я пробыл у Золотарева ровно полтора часа! И мне оставалось всего пятнадцать минут из отпущенных Берестом двух часов, чтобы как раз добраться до управления.
— Ну и как? — Николай буквально впился в меня глазами, как только я переступил порог кабинета.
— Как я и предполагал! — я небрежным жестом метнул папку ему на стол и уселся верхом на свой любимый стул. — С тебя «бистро»! Это работа паранорма. Причем профессионала высокого класса, как сказал Золотарев.