Я знал, что мне нельзя смотреть на него, но ничего сделать не успел. На одном из лиц монстра открылись огромные почти круглые глаза, и он посмотрел на меня!.. Страшная физическая боль заставила мое тело буквально распасться на какое-то мгновение на мириады отдельных клеток, и каждая из них вопила что есть мочи, готовая лопнуть от этой невыносимой, запредельной боли. Но в следующий квант времени произошло неожиданное. Тело мое вдруг окуталось радужным коконом, и боль тут же исчезла, хотя ощущение жуткого давления на мозг, пришедшее одновременно с ней, не прекратилось, а лишь чуть ослабело. И тогда, почувствовав, что вновь могу управлять собственным телом, я принял единственно верное для данной ситуации решение: повернулся и бросился обратно в чащу и… проснулся.
Я лежал в кромешной темноте, мокрый как мышь, и все мышцы мои, даже самые мелкие, еще трепетали затихающей дрожью. А потом я понял, что рядом кто-то есть. Чужое присутствие моя новая сторожевая система обозначила в сознании как сгусток темного пламени в изголовье топчана. Но отреагировать на это вторжение я не успел.
— Исын булыгыз, сугышчи, — донесся до слуха тихий шелестящий голос, больше похожий на порыв ветра. — С возвращением тебя!
— Откуда? — Вместо нормального голоса из горла вырвался сиплый хрип, и я закашлялся. — Кто ты? Белый шаман?
Я попытался приподняться на топчане, но чья-то сильная рука прижала мое плечо к лежанке. Потом сам собой в потухшем очаге вспыхнул огонь, и я наконец увидел сбоку от себя маленькую фигурку, больше под стать подростку, чем взрослому мужчине.
— Я — Алыкчак Тудегеш, Белый шаман, последний из рода Рыси. — Человек сделал шаг и оказался в круге света от костра. Он был отнюдь не стариком, как я ожидал, скорее пятидесятилетним крепким мужчиной с типичными северо-алтайскими чертами узкого лица. — Ты — Дамир, светлый человек, избравший путь Воина. Мы должны были встретиться, и мы встретились, яхши!
— Мне кажется, что ты ошибаешься, Алыкчак-ака, на мой счет. — Я все-таки сел на топчане и спустил ноги на утоптанную землю. — Я — просто сосуд пороков, какой же я светлый?
— Вот в этом и заключается твоя слабость. — Шаман подошел к очагу, легко выдернул остаток ржавого клинка из деревяшки и непринужденно уселся на нее в позе лотоса. Одет он был не в обычный для алтайцев чокпень, а в бурые кожаные штаны и меховую безрукавку поверх холщовой рубахи. На голове вместо привычной войлочной шапки и меховым околышем была повязана широкая, расшитая цветным узором кожаная лента, прикрывавшая лоб и верхнюю часть ушей. На жилистой шее висело несколько ожерелий разной длины из белых и красных шаров, желтых квадратных пластин, а одно даже из когтей какого-то крупного животного. — Пока ты не поверишь в свою силу, ты не сможешь ею воспользоваться в полной мере, — продолжал Белый шаман, медленно вертя в пальцах обломок лезвия. — А ведь тебе она очень скоро понадобится.
— Но для чего?! — Я искренне недоумевал и сердился на свою непонятливость. — Почему именно я?
— У тебя не осталось выбора с тех пор, как ты стал Идущим. И ты знаешь, почему стал им.
— Да. Знаю, — вынужден был согласиться я. — Меня уже давно преследует черный мадхъя, Нурия Саликбекова. Дважды мне удавалось отбиться от нее, конечно не без помощи… магов. Но недавно она снова появилась, пока лишь в моих снах, хотя я чувствую, что реальная встреча с ней уже не за горами…
— Я тоже все это знаю, Дамир. И я знаю, что ты ищешь женщину Тояну Тудегешеву, которую справедливо считаешь виновной в смерти нескольких человек. — Белый шаман взмахнул рукой с зажатым в ней обломком, и вдруг вместо ржавой железки я увидел великолепный клинок, хищно бликующий в пляшущих отсветах костра. — Я расскажу тебе, кто она, — не замечая моего удивления, продолжал он. — Двадцать семь лет назад я нашел в горах, недалеко отсюда, на древнем капище Икэбитле ребенка. Девочку. Я не смог оставить ее там, где нашел… Хотя должен был! Я дал ей имя Тояна — Найденыш — и отнес в город.
— Значит, все-таки она! — смог наконец вымолвить я, пораженный только что услышанным. — Но каким образом?.. И кто такой Икэбитле?
— Двуликий [27] дух Ночи, низвергнутый богом Света Эльриком и обреченный на вечное падение в Колодец Тьмы. Но если кто-нибудь заглянет в Колодец и встретится взглядом с Икэбитле, падение духа Ночи прекратится. А если заглянет во второй раз, Икэбитле выберется с его помощью из Колодца, и тогда в мире снова наступит Великая Ночь, которая станет последней для людей и многих других живых существ…
Белый шаман говорил медленно, почти нараспев, низким хрипловатым голосом, и незаметно для себя я впал в состояние, отчасти похожее на транс, и в то же время прекрасно контролируя все происходящее вокруг. Потом вдруг увидел себя самого, сидящего на топчане с полуоткрытым ртом и немигающими глазами, а бодрствующая часть меня в этот момент находилась по другую сторону очага. Алыкчак Тудегеш при этом смотрел именно на меня-второго, будто я на самом деле раздвоился.
— Ты действительно очень сильный воин, Дамир! — неожиданно закончил он. — Ты умеешь уходить от опасности, не бежать.
В тот же миг странное раздвоение кончилось. Я невольно пошевелился, проверяя подчиняется ли мне мое тело, поднес к глазам левую руку и увидел, как на ладони светится, быстро затухая, рисунок линий.
— Утром я отведу тебя на капище Двуликого, — сказал Белый шаман. — Кто-то уже заглянул в Колодец, и теперь Икэбитле ждет того, кто поднимет его из бездны. Времени очень мало… А сейчас нам нужно немного поспать. До рассвета осталось три часа.
С этими словами он встал и прошел мимо меня ко второму топчану, мимоходом взмахнув ладонью перед моим лицом, и я провалился в темноту…
Вторичное пробуждение было на удивление быстрым и легким. Я открыл глаза и увидел тонкий конус солнечного света, пробившийся сквозь щель в крыше навеса, а в нем — пляшущие золотистые пылинки. Шамана рядом не оказалось. Тогда я сосредоточился и включил свое второе, пространственное зрение. Все предметы вокруг дрогнули и потеряли плотность, став призрачными и ненастоящими. Медленно я расширил сферу обзора за пределы навеса и обнаружил Тудегеша на пригорке в позе для глубокой медитации с лицом, обращенным к солнцу. Попутно заметил в траве позади навеса небольшого зверька, похожего на хорька да несколько мышей, шнырявших в отдалении, ближе к ручью. Вернув себе нормальное зрение, я решил освежиться в ручье, а заодно и размять затекшие мышцы, уже третьи сутки не получавшие регулярных тренировок.
Одним длинным змеиным прыжком-рывком я вынесся из-под навеса, сделав сальто, и провел боевую связку «круг смерти» из арсенала русбоя. Едва завершив комплекс, я вдруг почувствовал поток внимания и тут же, определив его вектор, понял: старый знакомец — огромный черный орел вновь отыскал меня каким-то непостижимым образом и теперь висел в вышине над распадком подобно спутнику-шпиону. Что же ему все-таки от меня надо? На кого он «работает»?
— Это карарга-кыз — «следящий глаз», — раздался за моей спиной голос Белого шамана.