Одиннадцать. Он опустился на диван, чувствуя себя выжатым как лимон. Днем он звонил Марджори — звонок получился весьма неудачным, да к тому же еще и неожиданно прервался, поскольку она была на работе. Они начали встречаться примерно за неделю до его вынужденного отъезда. Их отношения были полны страсти и влечения, однако на расстоянии ничего не работало.
Боже, как это ужасно. Ему еще никогда не было так хорошо с девушкой. А сейчас просто необходимо с кем-то поговорить, поделиться, услышать мнение человека, знакомого с ситуацией не понаслышке.
Он взял телефон и набрал номер. Марджори ответила после четвертого гудка; ее голос показался ему тихим и далеким.
— Марк?
— Да, да, это я. Привет.
— Что-то случилось?
— Нет, у меня все в порядке. Послушай, мне надо кое о чем с тобой поговорить… Это касается работы. И очень важно.
Последовала пауза.
— По поводу работы? — В ее голосе угадывалась настороженность. Она совершенно ясно дала ему понять, что не намерена участвовать в противоборстве и рисковать из-за него собственной карьерой.
— У меня есть жесткий диск из НЛРД. Один из секретных. На нем все изображения с высоким разрешением.
— Господи, Марк, не нужно мне об этом рассказывать. Я не хочу ничего слушать.
— Ты должна меня выслушать. Я там кое-что нашел. Нечто невероятное.
— Я правда не хочу это слышать. Я прекращаю разговор.
— Нет, подожди! Я наткнулся на изображение инопланетного… устройства или артефакта на… — Он запнулся. «Не надо говорить ей о местонахождении». — На Марсе.
Последовало молчание.
— Погоди-ка. Что ты сказал?
— Я наткнулся на изображение — очень и очень четкое изображение — какого-то старого устройства на поверхности Марса. Ошибка исключается.
— Ты не пил?
— Пил, но на момент открытия был абсолютно трезв. Марджори, ты прекрасно знаешь, что я не идиот: я был первым по успеваемости на своем потоке в МТИ и, как тебе хорошо известно, самым молодым научным сотрудником на Марс-проекте. А еще тебе известно, что если я что-то говорю, значит, так и есть. Я думаю, это устройство и является источником гамма-излучений.
Он слышал в трубке ее дыхание.
— Многие геологические формации выглядят искусственно.
— Это не формация: около шести дюймов в диаметре; состоит из абсолютно цилиндрической трубы с ободком диаметром около двух дюймов, торчащей из поверхности и окруженной пятью сферическими выпуклостями; все это находится на пятиугольном основании, частично припорошенном реголитом.
— С чего ты взял, что оно старое?
— Во-первых, реголит. Кроме того, заметны выбоины и деформации от микрометеороидов. Ему, должно быть, миллионы лет.
Снова молчание.
— А где это на Марсе? Я хочу взглянуть на изображения.
— Прости, но я не скажу.
— Почему?
— Потому что обнаружил это и хочу соответствующего признания, авторства. Уверен, ты все понимаешь.
— Да, но… Как ты намерен поступить? Как собираешься добиваться признания?
— Я звонил Чодри.
— Боже мой. Ты сказал ему, что украл секретный диск?
— Ничего я не крал, но — да, я рассказал ему про диск. Я сказал, что, если он вновь возьмет меня на работу, я вернусь с диском, мы про все забываем и становимся соавторами открытия. В противном случае я отсылаю диск в ФБР, и его карьера закончена.
— О Боже. И?..
— Этот кретин не поверил мне насчет устройства. Сказал, что я — врун и психопат. Он даже не верит, что у меня есть секретный жесткий диск. В доказательство я отправил ему по электронной почте кусок изображения с высоким разрешением — не снимок устройства, разумеется, поскольку он бы нашел его при помощи имеющихся данных. Я отправил ему другой снимок со сверхвысоким разрешением, и этот гад тут же перезвонил.
— Ты с ума сошел.
— Игра стоит свеч.
— И?..
— И получилась в некотором смысле осечка: он практически послал меня. А я и рад бы послать его, да не могу. Потому что, если анонимно отправлю диск в ФБР и его прижмут, он укажет на меня. «Прижмут меня, и тебе не поздоровится, — сказал он. — Как в мексиканском боевике».
Последовала длительная пауза.
— Он прав, ты же сам понимаешь.
— Теперь понимаю. Гаденыш поставил меня в безвыходное положение.
— И что дальше?
— Сдаваться пока не собираюсь. Думаю, не отнести ли диск в «Таймс». Клянусь Богом, я добьюсь своего признания во что бы то ни стало. — Он помялся. — Мне нужно с кем-то посоветоваться. Мне необходимо твое мнение. Я уже столько всего передумал, что голова раскалывается.
На этот раз молчание в трубке затянулось; где-то на заднем фоне слышалась тихая музыка.
— Пока ничего не предпринимай, — медленно произнесла Люнг. — Не уверена, что «Таймс» — хорошая идея. Дай мне пару дней на раздумья, хорошо? Просто сиди тихо и не высовывайся.
— Не пропадай надолго: я в отчаянии.
За ужином Эбби так и не придумала, что сказать отцу, и сейчас, в шесть часов утра, волоча вниз по лестнице свой чемодан, по-прежнему понятия не имела, как преподнести ему новость.
Он сидел на кухне с «Портленд пресс гералд» и пил кофе. Ее поразил его усталый вид — небритый, с редкими светло-русыми прядями, будто прилипшими колбу, и поникшими плечами. Он был невысокого роста, но всегда держался прямо и выглядел крепким и мускулистым. Теперь его словно наполовину сдули. С тех пор как она погубила катер, будто лишив его жизненной энергии, отец перестал донимать ее и с учебой, и с планами на будущее. Он больше не упоминал о потраченных деньгах и словно махнул рукой на Эбби, а заодно и на свою жизнь. И ей от этого стало только хуже.
Заметив возле двери чемодан, он недоуменно посмотрел на нее.
— Куда это ты? Уезжаешь?
Она попыталась изобразить бодрую улыбку.
— У меня новая работа.
Он удивленно вскинул брови.
— Сядь, выпей кофе и расскажи мне.
Солнечный свет струился в окно, и вдалеке синела гавань с рыбацкими лодками; из другого окна был виден широкий луг с высокой зеленой травой. До приезда машины оставалось полчаса. Взяв из буфета кружку, она налила себе кофе, положила свои обычные четыре ложки сахара, плеснула щедрую порцию сливок, размешала и села.
— Уже не работаешь официанткой?
— Уже нет. Устроилась на серьезную должность.
— В «Рейлиз маркет»? Я видел, они давали объявления насчет летних вакансий.