— Придумаем что-нибудь! — ответил Денис, которого корежило в кресле. Казалось, он слышит, как трещит по швам корпус «Хаппера», когда тот на пределе форсажной тяги начал медленно выцарапываться из гравитационных объятий мертвой звезды.
— Нам бы дотянуть до точки Лагранжа, за ней будет легче, там планета подсобит… — Это был искаженный перегрузкой голос Джоя.
«Где я тебе возьму эту незримую точку в таком содоме?» — подумал Денис, ведя отчаянную борьбу с управлением. От одного взгляда на масс-детектор начинала кружиться голова и к горлу подкатывала тошнота, как при морской болезни.
— Мамочка милая… — прохрипел Джой, когда на обзорных экранах промелькнула огромная глыба — не освещенный ни одним проблеском света, смутный, но узнаваемый контур боевого крейсера времен Первой галактической. — Да это ж…
Он не договорил, в полнейшей прострации наблюдая, как неведомая сила дернула мертвый космический корабль и поволокла по широкой спирали куда-то в сторону второго планетоида, что как раз приближался к звезде по касательной траектории…
Денис тоже видел его. Молча проводив точку, которая обреченно кружила по экрану детекторов, очевидно, уже не одно десятилетие являясь игрушкой дрожащих, непостоянных гравитационных полей, он включил дюзы коррекции. Их частые вспышки, что побежали по правому борту «Хаппера», казались насмешкой над буйством нешуточных космических сил, но, тем не менее, их крошечный аппарат все же медленно, но верно следовал заданному курсу, неуклонно приближаясь к той точке, за которой их примет гравитационное поле избранной планеты и потянет на себя, помогая обессилевшим двигателям разведывательного кораблика.
— Получается, Джой… получается!..
— Когда сядем, расскажешь, зачем мы сюда полезли, ладно?!
— Будем живы — сам увидишь.
— Добро.
* * *
Посадочные опоры «Хаппера» коснулись покрытого шлаком дна древнего океана планеты только спустя два часа отчаянного маневрирования.
— Все… Планетарное горючее на нуле… — выдохнул Джой, когда ощутимый толчок и облачка серой взвеси возвестили о посадке. — Как взлетать-то будем, а?
— Попробуем на гипердрайве… — нехотя ответил Денис.
— Что, прямо с поверхности, что ли?
Денис хмыкнул, не ответив. Он напряженно всматривался в обзорный экран, где освещенная мощными прожекторами лежала серая, местами бугристая равнина.
— Что программировать в блок, умник? — дошел до его сознания вопрос Джоя.
Не задумываясь, Денис ответил ему несколькими цифрами и вновь уставился в экран, словно пытался отыскать на этой серой, безжизненной поверхности ведомые лишь ему ориентиры.
— Чертовщина получается, Денис, — не унимался Джой, который ввел переданные координаты в блок гипердрайва. — Опять Рукав Пустоты, только иная точка, — он растерянно посмотрел на Дениса. — Ты, часом, не ошибся? Откуда ты взял эти цифры?
— Помню я их… — сумрачно ответил Денис, не пускаясь ни в какие объяснения.
Не было у него никаких объяснений. Просто в определенный момент он позволял прижившемуся внутри него сознанию взять верх, взглянуть со своей точней зрения на показания приборов либо на эту серую равнину, так похожую на засыпанные пеплом кратеры Черной луны.
— Извини, Джой, объяснять все долго, да и незачем сейчас. Просто поверь мне, ладно? Если выберемся, клянусь, расскажу тебе все, а сейчас мне нужно искать…
— Что искать? — все-таки вырвалось у старика, который уже и не рад был тому, что подчинился спонтанному желанию помочь этому странному, сумрачному парню.
«Ох, не видать мне больше родной свалки как своих ушей…» — подумал он, вспомнив, как улетал по спирали огромный, мертвый космический крейсер — машина, к. которой он привык испытывать чувство уважения…
Денис покосился на него сквозь прозрачный щиток гермошлема.
— Мне нужно найти древнее существо… Энтрифага… — внезапно не своим голосом произнес он, словно эти слова были и для него сродни откровению. — Я знаю, они пережили звезду. Они вечны, как и сама Вселенная. Но они не могут существовать без лучистой энергии.
— Звезда-то погасла… — осторожно напомнил Джой, уже страшась задавать вопросы, столь таинственны и неадекватны оказывались ответы Дениса.
— Потому я и надеюсь, что они еще тут. Смотри, сколь сильна гравитация коллапса, им не по силам преодолеть его… — уверенно заключил Денис, словно в точности представлял физические возможности тех самых таинственных энтрифагов. — Значит, они все еще тут…
— Где? — выдавил Джой, машинально озираясь по сторонам, словно ждал: сейчас вздыбится шлакообразная пыль и попрут из-под нее древние монстры, окружая «Хаппер»…
— Не знаю. Они должны были замереть, сколлапсировать, как и звезда. Они умные, как наши собаки… Наверное, осели где-то тут, на планете, до лучших времен.
— Мы их заряжать будем, что ли, этих энтрифагов твоих? На кой они тебе сдались?
— Джой, ради дьяволов Элио, потом, — взмолился Денис, отстегиваясь от кресла. — Я сам толком ничего не знаю… — внезапно признался он. — Рассчитай прыжок поточнее, ладно? — обернувшись уже около люка, попросил он и взялся за винтовой запор шлюза. — Я выйду, осмотрюсь…
* * *
Равнина лежала перед ним, черная, как ночь.
Денис сделал первый шаг, не в силах отделаться от ощущения, что вновь вернулся на Черную луну, столь велико оказалось сходство опаленной неистовым огнем поверхности.
Трудно было представить, что когда-то тут плескались теплые воды океана, со дна вздымались шпилевидные постройки, меж которыми сновали предки ластоногих гуманоидов, всюду кипела жизнь, которая однажды на свою беду выплеснулась в космос.
Дрожь пробежала по телу Дениса под скафандром. Несмотря ни на что, он остро ощущал инородность этого места. И даже проснувшееся в нем сознание древнего существа ничего не могло поделать с этим чувством. С одной стороны, было отрадно ощущать, что человеческий разум взял верх над иными, навязанными ему ипостасями, а с другой — смотреть на оплывшие контуры разрушенных безумной стихией построек оказалось нелегко… больно, но эти чувства не принадлежали существу из данного мира — боль потери, нечеловеческую скорбь этого места ощущал именно Денис Велехов.
Тут жили те, кто сгорел, умер, преградив путь стихийной миграции древней жизни в те участки космоса, где эволюция на кислородных планетах только начиналась.
Психологию этих существ еще предстояло постичь. Что это было — жест отчаяния или осмысленное самопожертвование ради чуждых тебе форм разумной жизни?
…Он сделал первый шаг, чувствуя, как проминается под ногами слой шлака.
«Где же искать?! — мучительно подумал он, озираясь вокруг. — И главное — что?!»
Несмотря на присутствие в нем древней, нечеловеческой памяти, он не владел ею в полном объеме, просто опыт той личности подсознательно нашептывал: ищи, они не могли покинуть систему… как и те, Иные, они способны сворачиваться в кокон, переживая неблагоприятные условия.