– Я позабочусь обо всем, мисс Лэнгли, – сказал он. И, к его удивлению, она позволила ему сделать это.
– Ой, смотрите, фокусник! – воскликнула Талли. – И у него обезьянка!
Она потащила за собой тетушку Минти, а Пиппин чуть отстала, не сводя взгляда с торговца каштанами. Желудок ее урчал от голода, потому что завтракали они добрых три часа назад, а время утреннего чая с булочкой пропустили.
– Я сейчас вернусь, – сказала Пиппин кузине.
– Не съешь все каштаны, – поддразнила ее Талли, которая, воспользовавшись преклонным возрастом тетушки, пробралась вместе с ней в самый первый ряд, откуда было хорошо видно, как фокусник и его обезьянка проделывают разные трюки.
Пиппин с отсутствующим видом пробралась сквозь толпу. Фелисити нигде не было видно. Едва ли ее кузина нашла какое-нибудь развлечение, слишком уж она была поглощена тем, чтобы оставаться безупречной мисс, пока не выйдет замуж за герцога. А Талли… Талли скорее старалась получить сиюминутное удовольствие, чем думала о будущем.
Тогда как Пиппин занимала среднюю между ними позицию: не забывала о том, что она дочь графа Стэнбрука, но мечтала о такой любви, которая заставила бы ее забыть обо всех условностях светского общества.
Вздохнув, она остановилась перед продавцом каштанов.
– Один пакетик, – сказала она и стала копаться в ридикюле, чтобы достать монетку, которую положила на самое дно.
– Это все, что тебе нужно, маленькая Цирцея?
От этих слов у нее мороз пробежал по коже.
Цирцея? Так называл ее один-единственный человек… но она никогда не вспоминала о нем…
Неправда, вспоминала. Вспоминала о нем в течение четырех лет, почти каждую ночь видела его во сне, а сейчас не могла заставить себя поднять на него глаза, опасаясь, что он исчезнет, как те видения, которые дразнили ее.
– Полно тебе, моя милая Цирцея, – сказал мужчина, выходя из-за прилавка, – только не говори, что забыла меня.
Голодное урчание в животе больше не беспокоило ее. Ее кузины, тетушка Минти и весь остальной Лондон словно перестали существовать. Когда она взглянула в зеленые глаза, которые не чаяла увидеть снова.
Все вокруг замерло. Слышались только громкие удары ее сердца.
– Нет, – прошептала она. – Нет, капитан Дэшуэлл, я вас не забыла.
– Мне показалось, будто вы сказали, что умеете кататься на коньках, – со смехом напомнила Фелисити, описывая круги вокруг Тэтчера. Что за наслаждение! Она и забыла, какое удивительное ощущение свободы дает катание на коньках, какое удовольствие оно доставляет.
– Я умею, – упрямо сказал Тэтчер, но тут ноги его разъехались и он весьма неграциозно шлепнулся на лед. – Они совершенно не подходят мне по размеру, – заявил он, указывая на коньки, прикрученные к сапогам.
Фелисити, сама того не желая, снова рассмеялась.
– Вы сами предложили сыграть на них в кости. Возможно, в следующий раз сумеете выиграть пару, на которой сможете держаться в вертикальном положении. – Она снова описала вокруг него круг. – Мои, например, отлично подошли мне, – сказала она и добавила: – Должна заметить, что наш бывший ливрейный лакей умел кататься даже спиной вперед.
– Я тоже умел кататься спиной вперед, – заявил он. – Просто я проехал назад дальше, чем намеревался.
Фелисити хихикнула и подумала, что не может припомнить, когда последний раз смеялась. Смеялась просто потому, что весело. За последние несколько лет у них было мало поводов для веселья. Смерть отца Пиппин три года назад, как раз накануне сезона, задержала ее и Талли возле их кузины до конца ее траура, и они не поехали в Лондон со своей дуэньей леди Колдекотт, как это планировалось ранее. Потом исчез их отец, умерла леди Колдекотт, а в довершение всего мистер Эллиот отказался разрешить им поездку в Лондон.
Она тогда поняла, что если они отложат сезон в Лондоне еще на год, а тем более на четыре года, как грозился мистер Эллиот, то наверняка останутся старыми девами.
Однако нашелся же человек, который заставил ее смеяться, когда, по правде говоря, для веселья было мало поводов. Как ему это удалось? Просто он вывел ее за пределы жестких рамок того, что подобает или не подобает делать, сказав пророческие слова: «…возможно, глядя из окна своей раззолоченной тюрьмы, вы пожалеете о том, что отказались сделать последний кружок по катку…»
Не смешно ли? Ведь когда она станет герцогиней, она сможет позволить себе иметь настоящие коньки, а не те, которые они взяли напрокат, выиграв это право в кости. И ей не надо будет тогда тревожиться о том, как наполнить угольное ведро углем и кладовую продуктами или как раздобыть для всех троих новые платья хотя бы на неделю мероприятий, связанных с сезоном, не говоря уже о целом сезоне.
Так что пока она последует совету Тэтчера. Что плохого в том, что она немного покатается? Вот если бы только ее компаньон…
– Для начала вам следует туже затянуть ремешки, – сказала Фелисити. Она опустилась возле него на колени и подтянула кожаный ремешок так, чтобы крепление прочно удерживало его на месте.
Не думая о том, что делает, Фелисити окинула его взглядом от длинных мускулистых ног, широкой груди до темных мерцающих глаз.
– Благодарю. – Губы его странно дрогнули.
По ее телу пробежала дрожь, не имевшая никакого отношения к холоду. «Этот человек собирается поцеловать меня», – подумала она.
Поцеловать ее? Силы небесные, что за странные мысли приходят ей в голову! Возможно, эта дрожь вызвана теплом его тела, которое она ощутила, держась рукой за его ногу.
«Полно тебе, Герцогиня, неужели ты хочешь так и прожить до конца своих дней нецелованной? Ведь нет?»
Нет, она этого не хотела. Но если уж она поцелуется, то сделает это с человеком, с которым помолвлена. Почти помолвлена, поправила она себя, еще разок украдкой взглянув на губы Тэтчера.
– Это должно помочь, – сказал он, когда она закончила возиться с креплением.
Он указал на пожилую пару.
– Возможно, вам следовало бы взять у них интервью для вашей «Хроники». Мне почему-то кажется, что их связывает нечто большее, чем «естественные склонности», – сказал он, почувствовав, что у него снова подгибаются колени.
Она поддержала его под локоть.
– Они, судя по всему, хорошо подходят друг другу и, похоже, знают, что хочет партнер, еще до того, как он выскажет свое желание.
Тэтчер взглянул на ее руку, все еще уверенно поддерживавшую его под локоть.
– Как вы думаете, вы с вашим герцогом тоже будете хорошо подходить друг другу?
Она хотела было ответить, но тут пожилая пара остановилась перед ними, и леди с улыбкой взглянула на них.
– Я когда-то точно так же помогала моему Генри, – сказала она, подмигнув Тэтчеру. – Но мне кажется, что он специально делал вид, будто вот-вот упадет, чтобы я держала его за руку. – Она рассмеялась и покатила дальше вместе со своим супругом.