Дрожь охватила все ее существо. Неудивительно, что в свете его называют Безумный Джек Тремонт.

Она продолжала сопротивляться, но только потому, что так полагалось поступать. Безумный Джек прижал ее к стене, отрезав путь к бегству. Миранда задохнулась, когда его мощное тело настойчиво соприкоснулось с ней, выдавая намерения.

И хуже всего то, что она хотела испытать это. Его поцелуй, прикосновение, жар его тела вызывали мучительное желание в ответ притянуть его к себе.

Но это же неприлично!

Она помолвлена. Помолвлена с другим мужчиной, чье имя она сейчас не могла вспомнить, даже если бы от этого зависела ее жизнь. С мужчиной, который, как она подозревала, никогда не поцелует ее так, как этот.

Ее муж не станет целовать ее, как лорд Джон. А он тем временем дразнил ее, побуждая ее язык вступить в игру, покусывал ее губы, не отрывался от ее рта, пока тихий стон не вырвался из глубин ее души.

В какой-то волшебный миг Миранда уцепилась за Безумного Тремонта, позволив целовать себя, разрешив его рукам пройтись по ее бедрам, обнять за талию. Его прикосновения принесли с собой такие искушения, перед которыми невинность казалась убогим товаром.

«Погуби меня, – думала она. – До конца погуби».

Его пальцы двинулись вверх, к груди, и закружились вокруг скрытого тканью платья соска. От его прикосновения волны неведомых ощущений одна за другой катились по ее телу, заставляя стиснуть бедра от сладкой боли.

Миранда с шумом втянула воздух и поднялась на цыпочки. О Господи, это уж слишком! Она изо всех сил пыталась протестовать, бежать к своему жениху, но опытные и умелые пальцы лорда Джона играли вырезом ее платья, открывая грудь. Он скользнул губами по нежной шелковистой плоти, и бутоны сосков тут же ответили на его ласку.

У Миранды ноги подкашивались.

– Радость моя, где мы можем уединиться? – прошептал ей на ухо лорд Джон, дурманя запахом бренди. – Даю слово, мы вкусим блаженства, прежде чем поднимут занавес.

Разве есть большее блаженство?

Боже милостивый, как это могло случиться? Как выдержать эту муку?

Но вдруг этот вопрос перестал волновать Миранду. Она увидела поблизости будущую свекровь и свою мать. Леди Оксли задыхалась от шока, а у миссис Мабберли был трагический вид.

– Оставьте меня! – пробормотала Миранда, пытаясь освободиться от лорда Джона. Но к ее ужасу, кружево на рукаве платья зацепилось за пуговицу его сюртука, не давая вырваться из его рук.

Леди Оксли далеко не сразу пришла в себя, но когда обрела голос, из ее оглушительных воплей стало ясно, что с помолвкой Миранды, как и с ее репутацией, покончено навсегда.

Глава 1

Школа благородных девиц мисс Эмери Бат, Англия 1810 год

– Не понимаю, как можно его сюда пускать, – недоумевала леди Филиппа Ноулз, обращаясь к своей кузине, мисс Фелисити Лангли, когда девушки спускались по черной лестнице.

– Пиппин, когда герцог Паркертон посылает брата исполнить поручение такого деликатного характера, никто не сможет указать человеку на дверь, – объяснила Фелисити. – Даже если у него дурная репутация и он ужасный…

– Повеса, – закончила фразу Талия, замыкавшая тайное шествие.

Талия и Фелисити были двойняшками. Как и сестра, Талли не отличалась излишней деликатностью и изысканностью выражений, кроме того, ее возбуждала перспектива встречи с таким человеком.

Для Талли от слова «повеса» веяло волшебными приключениями, так же как от слов «пират, разбойник, контрабандист». Но мисс Эмери приказала воспитанницам не выходить из своих комнат до отбытия визитера.

Повеса в заведении мисс Эмери?! Такое событие нельзя пропустить!

– Не понимаю я мисс Эмери, – заявила Талли, – она постоянно предостерегает нас от знакомства с мужчинами такого сорта. А как мы сможем их распознать, если никогда их не видели?

Фелисити охотно согласилась с сестрой. Пиппин в отличие от смелых кузин колебалась, но только потому, что глубоко скрывала тайное любопытство к печально известному повесе лорду Джону Тремонту. Вскоре она сдалась и присоединилась к компании.

– Кого погубил этот лорд Джон? – спросила Пиппин.

– Мисс Миранду Мабберли, – без запинки ответила Фелисити. – Он поцеловал ее в театре, на глазах у всех.

Пиппин поражало, что Фелисити в курсе всех светских событий. А ведь сестры Лангли ступили на землю Англии только два года назад. До этого они всю свою жизнь путешествовали по свету вместе с отцом, лордом Лангли, занимавшим видный пост в министерстве иностранных дел.

– Боже мой! – воскликнула Пиппин. – Почему тогда он не женился на мисс Мабберли?

Талли продолжила рассказ. Фелисити тем временем прикидывала, как спуститься в холл, чтобы не столкнуться с директрисой или с кем-нибудь из учительниц, особенно с преподавательницей этикета мисс Портер.

– Мисс Мабберли в то время была помолвлена с графом Оксли, – прошептала Талли. – Когда Оксли узнал о случившемся, то отказался от своих намерений.

–А мисс Мабберли? – спросила Пиппин. – Что стало с ней?

– Не знаю, – пожала плечами Талли. – Наверное, что-нибудь обычное в подобных обстоятельствах: печальный конец, изгнание из общества. Какое это имеет значение? В конечном счете ее репутация была погублена.

– Какой ужас! – прошептала Пиппин.

– Думаю, мисс Мабберли оказалась в восточном гареме или вышла замуж за колониального торговца, – высказала свое мнение Фелисити.

Для нее эта судьба была равнозначна полному падению. Фелисити в мечтах видела себя женой по меньшей мере герцога, за что еще в детстве получила прозвище Герцогиня.

Окинув взглядом лестничный пролет и увидев, что путь свободен, Фелисити махнула спутницам рукой, призывая следовать за ней.

Девушки осторожно спустились вниз, прошмыгнули через холл и спрятались в чулане. Накануне, симулируя мигрень, Фелисити получила освобождение от урока мисс. Портер и, воспользовавшись этим, убрала ведра, швабры и метлы, обычно стоявшие в крохотном помещении.

Когда девочки втиснулись в чулан, Талли осмотрелась и вздохнула.

– Думаю, это лучшее, что мы могли сделать, – сказала она, опуская на пол четвертого члена их группы, Брута, своего постоянного спутника.

Черного песика подарили обеим сестрам, когда их отец служил в Австрии, но Брут привязался к Талли с того момента, когда она первый раз взяла его на руки.

Талли никогда не переживала – ну, может быть, только самую малость! – что собачка с большими круглыми глазами и пышной гривкой выглядит смешно. Девочка с гордостью говорила, что Брут обладает сердцем льва и, несмотря на скромные размеры, предан и храбр.

Брут немедленно принялся обследовать их убежище и наконец выразил свое мнение, тряхнув обезьяньей головкой.