— Ты забыла о праздновании Рождества, — напомнил герцог, подмигнув сестре.
Калли закатила глаза:
— Танцевать с братом, в то время как компаньонка бабушки играет на пианино, — не в счет.
— Зима действительно выдалась унылой, — вынужден был признать Рошфор. — Обещаю, скоро мы съездим в Дэнси-Парк.
Калли улыбнулась.
— Мне будет очень приятно снова увидеть Доминика и Констанцию. Ее письма просто лучатся счастьем теперь, когда она ожидает ребенка.
— Каландра, это не те новости, о которых следует упоминать в присутствии джентльмена, — заметила герцогиня.
— Но я же сказала не кому-нибудь, а Сенклеру! — мягко возразила Калли, подавляя вздох. Она давно привыкла к строгим взглядам бабушки на подобающее молодой особе поведение и изо всех сил старалась не обидеть пожилую даму, но после трех месяцев непрерывных наставлений терпение ее было на исходе.
— Да, — украдкой улыбнувшись сестре, подтвердил Рошфор. — Это всего лишь я, хорошо знакомый с манерами сестры.
— Можешь смеяться сколько тебе угодно, — парировала герцогиня, — но дама с таким социальным статусом, как у Калли, должна всегда вести себя благоразумно. Особенно если она еще не замужем. Джентльмен никогда не возьмет в жены ту, которая поступает не так, как принято в обществе.
На лице Рошфора появилось холодно-высокомерное выражение, которое Калли называла «герцогской миной», когда он произнес:
— Разве найдется джентльмен, который осмелится назвать Каландру неблагоразумной?
— Конечно нет! — быстро воскликнула герцогиня. — Но когда девушка ищет достойного мужа, она должна быть особенно осмотрительной в своих речах и поступках.
— Ты ищешь мужа, Калли? — удивленно спросил Рошфор сестру. — А я и не знал.
— Нет, не ищу, — спокойно ответила девушка.
— Разумеется, ищешь, — возразила ее бабушка. — Незамужняя женщина всегда находится в поиске супруга, вне зависимости от того, признает она это или нет. Ты больше не молоденькая девушка, только-только начавшая выходить в свет, моя милая. Тебе уже двадцать три, а практически все девушки, дебютировавшие в один сезон с тобой, уже обручены — даже круглолицая дочь лорда Триппа.
— С «ирландским герцогом, у которого лошадей больше, чем перспектив на будущее»? — уточнила девушка. — Так, кажется, ты его на прошлой неделе назвала?
— Безусловно, я ожидаю, что ты сделаешь гораздо более удачную партию, — резко ответила герцогиня. — Мне, однако, досадно, что эта девчонка обручилась раньше тебя.
— У Калли достаточно времени, чтобы найти мужа, — беззаботно произнес Рошфор. — Уверяю тебя, — добавил он, — что найдется множество мужчин, которые с радостью попросили бы у меня руки сестры, получи они хоть малейшее поощрение.
— Которого ты конечно же никому не давал, — язвительно ответила герцогиня.
Брови Сенклера удивленно взметнулись вверх.
— Бабушка, ты, разумеется, не одобрила бы моей благосклонности к повесам и охотникам за приданым, желающим заполучить нашу Каландру.
— Это даже не обсуждается. Перестань строить из себя слабоумного. — Вдовствующая герцогиня была одной из немногих женщин, не испытывающих благоговейный трепет перед Рошфором, и всегда напрямую высказывала ему то, что думает. — Я лишь хочу сказать, что всем известно: заинтересуйся они твоей сестрой — тут же удостоятся твоего визита. Но ведь немногим мужчинам удается противостоять тебе.
— Я и предположить не мог, что выгляжу таким устрашающим, — спокойно ответил он. — Как бы то ни было, я не думаю, что Калли понравится претендент, который не захочет серьезно переговорить со мной, прежде чем выказывать ей знаки внимания. — Он повернулся к сестре: — У тебя есть на примете какой-то конкретный джентльмен?
Девушка покачала головой:
— Нет. Я и так вполне счастлива.
— Ты не сможешь всегда оставаться самой популярной молодой женщиной в Лондоне, — предостерегла ее бабушка.
— Поэтому следует сполна насладиться этим сейчас, — констатировал Рошфор, дав тем самым понять, что разговор окончен.
Благодарная брату за вмешательство, Калли отвернулась к окну и, посматривая из-за занавески, принялась изучать стоящие перед ними экипажи, из которых выходили пассажиры. Однако слова бабушки не шли у нее из головы.
Калли сказала правду. Она действительно была вполне довольна своей жизнью: наслаждалась водоворотом событий, захватывающим Лондон в весенние и летние месяцы, — танцами, пьесами, оперой, — а в течение остальной части года тоже с успехом находила себе занятия. У нее были друзья, которым она могла наносить визиты. За последние несколько месяцев она особенно сблизилась с Констанцией, новой женой виконта Лейтона, и, когда герцог приезжал в Дэнси-Парк, Калли проводила с ней очень много времени, принимая во внимание, что Редфилдс, особняк Доминика и Констанции, находился всего в нескольких милях от Дэнси-Парк. У герцога были и другие дома, которые он периодически навещал, и Калли часто ездила с братом. Ей редко бывало скучно, потому что она искренне наслаждалась конными поездками и долгими пешими прогулками по сельской местности и не гнушалась компанией местных жителей и слуг. С тех пор как ей минуло пятнадцать, она исполняла обязанности хозяйки владений герцога, в которых всегда находились какие-то дела.
Как бы то ни было, она понимала, что бабушка права. Неумолимо приближалось время, когда ей придется вступать в брак. Через два года ей исполнится двадцать пять, а к этому возрасту большинство девушек уже бывают замужем. Если она и дольше останется незамужней, то ее скоро сочтут старой девой, а это, как она знала, не самый приятный титул.
Не то чтобы Калли имела что-либо против брака. В этом она не походила на свою подругу Ирен, всегда заявлявшую, что никогда не выйдет замуж — намерение, которое она коренным образом изменила, познакомившись с лордом Рэдбурном. Нет, Калли хотела замуж, хотела иметь мужа, детей, собственный дом.
Проблема заключалась в том, что она никогда не встречала достойного человека. Верно, раз или два она страстно влюблялась, и сердце ее трепетало от одной улыбки мужчины, а пульс учащался при виде широких плеч, обтянутых гусарским мундиром. Но это были мимолетные чувства, и ей еще только предстояло найти человека, которого она бы с радостью приветствовала каждое утро за завтраком — не говоря уже о том, чтобы подарить ему себя в первую брачную ночь, такую притягательную, загадочную и слегка пугающую.
Калли не раз доводилось слышать, как молодые женщины с восторгом обсуждают того или иного джентльмена, и ей всегда было интересно, как это возможно с такой кажущейся простотой провалиться в расселину любви. Она гадала, известна ли девушкам другая сторона этого чувства — слезы, которые она не раз замечала в глазах своей матери даже годы спустя после смерти мужа, и то, как мать превратилась в живого призрака задолго до собственной кончины. Калли недоумевала, было ли ей самой так сложно влюбиться именно потому, что она знала о сопряженной с любовью глубокой печали, или ее душе просто чего-то не хватало?