Менкар поднял с пола горлышко разбитой бутылки и незаметно глянул на обувь.
Жалко, хорошее было вино, настоящее «Имперское игристое». Он поглядел на опустившего арбалеты Гиеди, который встал во весь рост и, прислонившись к притолоке, тоже смотрел на Менкара с довольной улыбкой сожравшего-таки бестолковую, дергавшуюся мышку кота, и сказал вслух:
— Жалко. Доброе было вино. Скажите, капитан, а не найдется ли у вас в номере чего-нибудь не хуже?
Заряженный арбалет в левой руке Гиеди дрогнул, но остался опущенным.
— Ну так найдется? — повторил Менкар.
— Послезавтра я уезжаю на север, — как бы между прочим заметил Аподис, когда они сидели за столом в кафе при гостинице.
— Зачем? — помедлив, спросил Менкар.
— Дела. — Аподис, пожав плечами, смотрел на Менкара прозрачными глазами.
— Надо полагать, ты ставишь меня в известность, что тебе больше не нужна нянька?
— Ну, мне кажется, я уже вполне справлюсь сам, — сказал Аподис. — С тобой, конечно, спокойнее, но только до известной степени… — Он выразительно поднял глаза и посмотрел на обедающего в другом конце зала капитана Гиеди,
Бравому капитану явно не было никакого дела до каких-то там провинциалов, сидевших через несколько столиков от него. Капитан в обществе еще троих офицеров-гвардейцев, сразу видно — давних знакомцев, обильно и шумно выпивал, плотно закусывал и оживленно болтал — надо полагать, бойцы вспоминали минувшие дни и, возможно, даже битвы, где они вместе рубились.
…За минувшие со знаменательного ночного рандеву у них в номере дни Менкар с Аподисом и капитан так ни разу больше и не пересеклись. Бывает так: люди живут в одном доме и не видятся неделями — что же говорить о гостинице. Капитан жил здесь уже третий месяц — Менкар с Аподисом неделю. Капитан целыми днями пропадал в городе, занимался устройством своих частных — и не только — дел и порой не ночевал, практикуясь после таласского воздержания в прикладной энтомологии — Менкар и Аподис тоже, хотя каждую ночь спать ложились в своих спальнях. Так что пересечься они имели мало шансов.
Поэтому, когда Гиеди узнал, что его бывший соратник по инсургентству поручик Аламак МеНкар живет в той же гостинице, удивлению его не было предела. Так же как подозрительности, вполне, впрочем, естественной в сложившейся ситуации, вынудившей его занять место в платяном шкафу спальни в номере недавнего сослуживца. Даже то, что номер оказался двуспальным, не смутило Гиеди — он спешил и потому, убедившись, что номер пуст, и довольствовался быстрым обыском и извлеченным из-под подушки аркебузетом (Менкару оставалось только порадоваться, что у Гиеди не было достаточно времени, чтобы обнаружить пакет, спрятанный, впрочем, довольно надежно). «А что было бы, если бы первым пришел не я, а мой напарник?» — спросил тогда Менкар. Капитан пожал плечами: «Мы ненадолго отложили бы наш разговор, не более. Или вы еще сомневаетесь, что я нашел бы способ поговорить с вами?» Но Аподису предстояло познакомиться с капитаном несколько при других обстоятельствах.
…Он появился примерно через час после благополучного разрешения инцидента между бывшими сослуживцами. Он был весьма недоволен поведением своего проводника. «Ты сорвал мне важную встречу! — возмущался он. — Где я теперь найду этого человека? Придется все организовывать заново!» Менкар меланхолично пожимал плечами: «Ты же сам потащил меня в этот бордель. И никуда он не денется, твой человечек, найдется». «Где? — восклицал Аподис. — Ты представляешь, сколько это будет стоить трудов! А мне на Север ехать! Может, ты мнб поможешь, он ведь, кажется, твой приятель?» — в голосе Аподиса так и сочился сарказм. «Может, и помогу», — все так же меланхолично отвечал Аподис. «Может, ты даже знаешь, где его найти?» — «Может, и знаю». — «И где?» — «Может, ты его вообще где-нибудь прямо здесь, в шкафу прячешь? — не переставал бушевать Аподис и, доведенный спокойствием приятеля до бешенства, заметался по номеру, распахивая все подряд. — Где? Здесь?.. Здесь?.. Есть у нас тут подходящий шкаф?» «Вон, — хладнокровно показал Менкар, — вон прекрасный плавайский шкаф». И обозленный Аподис, подскочив к означенному шкафу, распахнув его с возгласом «здравствуйте, уважаемый», замирает, обнаружив там мило улыбающегося Гиеди, ответившего на приветствие изящным поклоном…
Нет, конечно, все это было не так анекдотично, но достаточно близко к тому.
Когда прошло первое оцепенение и отгрохотали громовые раскаты офицерского ржания, едва не перебудившие половину уснувших постояльцев, разговор приобрел деловое направление. Капитан педантично заставил Аподиса продемонстрировать пароль и уточнить сумму, до которой должен был дойти торг. После этого они провели около получаса наедине в номере. А еще после к ним присоединился Менкар, совершавший вечернюю прогулку при луне в парке гостиницы, и втроем они провели полночи, общаясь в неформальной обстановке. О делах не было сказано ничего, кроме общих фраз, зато было распито не менее двух бутылок прекрасного вина, таки нашедшегося в номере у капитана Гиеди…
Он чуть заметно замялся, но добавил:
— Эта твоя затея навестить князя Аларафа мне представляется рискованной.
— Это не моя затея, — сказал Менкар и почти не соврал.
Аподис отбыл в путь, снабженный небольшой суммой наличных на дорожные расходы и несколькими письмами от столичных банкиров к их северным коллегам. Менкар настоял, чтобы Аподис оделся побогаче, но без бьющей в глаза роскоши — северяне внимание уделяют внешнему виду. За Аподиса Менкар не беспокоился: тот вполне освоился в Империи, а уж на Севере и подавно никто не заподозрит в нем таласара: для товьярцев что краевик, что таласар — одинаково чужаки.
Самому Менкару предстояла миссия посерьезнее и поопаснее. Он собирался просить аудиенции у князя Аларафа. На взгляд Аподиса, вместо этого визита, чтобы зря не ббспокоить людей, можно было просто пойти в лесок и повеситься самостоятельно. Менкар полагал, что это не вполне так: сиятельный князь в междоусобице, заваренной Садалмеликами, участия не принимал, придерживался нейтралитета и не был замечен в проявлениях острой неприязни к приверженцам князя Сабика. Сам Сабик имел сведения, что сиятельный князь Алараф ведет себя столь сдержанно лишь на людях, а в узком семейном кругу является горячим противником политики Садал-мелика и лишь близкое родство с Князем-Сенешалем заставляет его оставаться нейтральным.
Сложив в уме все эти обстоятельства, Менкар решил действовать осмотрительно и во дворец не соваться. Он попросил у своего банкира рекомендательное письмо к хранителю библиотеки Академии Наук, и банкир, видевший в нем с Аподисом авантюристов, но весьма состоятельных, в просьбе не отказал. Письмо это позволило Менкару много дней подряд, как на службу, являться в библиотеку и до рези в глазах читать все, что касается географии и истории Края Земли и Таласа. Через неделю библиотекарь был уже уверен, что Менкар задумал писать ученый труд о Крае Земли, а все прочие привыкли к нему настолько, что воспринимали его чуть ли не как предмет обстановки.